Он хотел, чтобы я умер медленно, но не удосужился посмотреть на исход.
Какой разум может так мыслить?
Мне, как и всем нам, некому молиться. Император показал глупость поклонения незримым божествам, чьё существование — ложь. Все храмы и святилища были разрушены, даже последняя церковь за серебряным мостом. В небесах нет сверхъестественных существ, способных услышать мои предсмертные мысли, но как бы сейчас мне хотелось, чтобы это было не так.
Любое свидетельство моей смерти — лучше, чем ничего. Иначе это будет просто статистикой, докладом одного из гардемаринов грозного корабля. Мои последние слова и мысли будут важны лишь если кто-то их услышит или поймёт. Вы вряд ли забудете умирающего перед вами человека.
Я даже хотел бы, чтобы убийца остался до конца. По крайней мере, мне было бы на что смотреть, кроме почерневшего потолка мастерской. Люмосферы горят ровно, хотя мне кажется, что они гаснут.
Или гасну я?
Я бы хотел, чтобы он остался посмотреть на мою смерть.
Он был настолько больше и сильнее. Конечно, благодаря улучшениям, но даже без них я бы вряд ли был для него соперником. Я никогда не был вспыльчивым и не стремился к физическому и воинскому совершенству. С самых ранних пор я был мыслителем, копавшимся в рабочих деталях, и обладал изощрённым разумом, работающим как часы. Отец хотел направить меня в ученики к Механикум Марса, но дед не желал и слушать об этом. Жрецы красной планеты были врагами Терры два поколения назад, и мой дедушка, гравёр с тонкими длинными пальцами, который делал невероятные браслеты, резьбу и шейные украшения в стиле Штамповки Аскалона, затаил обиду с тех беспокойных времён.
Производство оружия и боевых машин для Империума Человечества стало бы пустой тратой времени для человека с моими способностями. Мой дедушка был творцом в истинном смысле этого слова, достойным своего имени ремесленником, и очевидный в его работах редкий талант проскользнул прямо ко мне мимо отца. Не сказать, чтобы отец когда-либо мне завидовал. Наоборот, он радовался моим успехам и с гордостью демонстрировал мои работы даже в начале, когда мои брошки, серьги и сверкающие воротники ещё были неумелыми копиями. Я трудился многие годы, постигал ремесло и развивал талант, пока не стало ясно, что мои способности превосходят даже дедовы. Кристаллизация суставов превратила его руки в крюки, и все мы оплакивали день, когда дедушка в последний раз повесил на стену свои плоскогубцы и гравировальную доску.
Работу всегда было легко найти, даже когда последние спазмы войны всё ещё сотрясали далёкие уголки Терры. Этнархов и деспотов свергали одного за другим, но даже во времена раздора всегда находилась жена генерала, желающая модное ожерелье, тетрарх, которому понадобилась более впечатляющая рукоять меча, или бюрократ, стремящийся впечатлить своих коллег филигранным пером.