— Это вы, мистер Кейн? — Она даже не удивилась, словно ждала его. — Уходите. Уходите к вашей жене, не заставляйте меня прогонять вас…
Она встала и направилась к крыльцу. Одним прыжком он догнал ее.
— Эмма, я понимаю все. Тебя оскорбила эта весть… о ребенке. Ты обижена на меня за то, что я сам не сказал тебе…
— Я обижена? Я «обижена» на тебя за то, что для тебя на втором месте, что не главное в твоей жизни. Я хотела, чтобы ты сказал, узнав о ребенке: «Я люблю Эмму, несмотря ни на что, потому что она — все в моей жизни!» Я хотела, чтобы ты построил наш дом у скал-Близнецов и привез меня туда.
— Видит Бог, я так и хотел поступить! Но Джулия носит мое дитя. Я — человек чести! У меня есть обязательства, я не имею права поступать так, как хочу. Я не могу ее бросить, Эмма! Ответственность за ребенка…
— Вот как? Ответственность? А передо мной у тебя нет ответственности? Или это ответственность второго сорта, ответственность перед любовницей, а лучше сказать, перед использованной шлюхой?
Гидеон отшатнулся. Он ждал от нее всего, чего угодно, только не этих слов.
— Ты молчишь? Я знала, что тебе нечего мне сказать. Зато мне есть, что сказать тебе, Кейн! Убирайся к черту вместе со своей проклятой честью!
Размахнувшись, Эмма с силой ударила его по щеке. Пощечина прозвучала в ночной тишине точно выстрел. Она уже вошла в дом и закрыла за собой дверь, а он все еще слышал этот ужасный звук.
Бледно-желтая полоска зари только появилась на горизонте, тонкой чертой отделяя черное ночное небо от такой же черной спящей земли, когда Эмма выехала за ворота гостеприимного дома Моми Фулджер.
Махеалани крепко спала, свернувшись клубочком на руках Эммы, дорожные мешки, наполненные всякой домашней снедью, свисали с седла. Заботливая тетя Моми, провожая своих милых девочек, вышла на дорогу и долго смотрела им вслед.
* * *
Эмма ехала вдоль берега по неровной дороге, петлявшей между невысоких скал.
После вчерашней встречи с Гидеоном она хотела только одного — как можно скорей оказаться дома, в долине Вайкалани: там, казалось ей, она сможет хоть как-то избавиться от тяжелых воспоминаний, обрести душевное равновесие и начать свою жизнь с нуля.
«Больше не должно быть никаких объяснений, — думала она, поторапливая Макани, — никаких лишних слов. Все кончено. Все бесполезно, изменить ничего нельзя. Махеалани — вот все, что у меня осталось от прошлого».
Вскоре Эмма услышала позади стук копыт и, обернувшись, увидела, что ее догоняет Гидеон. Он поравнялся с ней и придержал Акамаи.
— Доброе утро, Эмма. — Он неловко кашлянул, не зная, как завязать разговор. — Доброе утро, мисс Джордан… Я заметил тебя издали. Я всю ночь провел на пляже…