Гидеон обернулся на этот голос так резко, что хрустнули шейные позвонки, словно поджаренный попкорн.
Она, его обожаемая незнакомка, стояла всего в нескольких шагах! Капли воды стекали с ее волос, распущенных по плечам, мокрая ткань тонкого корсажа позволяла видеть пленительные изгибы ее тела.
Он смущенно отвел глаза.
А она с веселым вызовом, будто дразня, смотрела на него, лукаво улыбаясь и не испытывая никакого смущения. В ее темных глазах вспыхивали насмешливые искорки. Скрестив на груди руки, она с вызовом смотрела на Гидеона.
— Что-нибудь не так? Ты что, проглотил язык? Скажи что-нибудь, а то я подумаю, что ты глух и нем от рождения…
— Да нет! Нет, я вовсе не… — Он вскочил, отряхивая песок. — Я просто задремал слегка… на солнце…
Гидеон чувствовал себя совершенно беспомощным и ужасно глупым.
— Слегка задремал? Мне кажется, ты задремал… как следует, — ехидно заметила девушка.
Он весь напрягся:
— Что?
— Я хочу сказать, что ты, должно быть, привык спать в этом укромном местечке? Я каждый день тебя здесь вижу.
— Всего только третий раз на этой неделе, — решился уточнить Гидеон, чувствуя, как горят его уши.
— Да, наверное, это так, — согласилась она, спокойно глядя на юношу.
«Красивые глаза, черные с лиловым отливом, — вглядывался он в ее хорошенькое личико, — с длинными, загнутыми вверх черными ресницами. Аметистовые, нет, фиалковые глаза с золотистыми искорками. Очень красивые глаза, глядящие прямо в душу… но с какой-то скрытой печалью».
— Скажи правду, ты в самом деле приходишь сюда, чтобы… подремать?
Он отрицательно покачал головой и застенчиво улыбнулся.
— Нет, просто, однажды увидев тебя, я уже не мог не приходить. Устраивает тебя такая правда?
Теперь, после этого глупого признания, она вправе посмеяться над ним. Безнадежное отчаяние охватило Гидеона.
— Надо же! Я ведь тоже прихожу на этот пляж, чтобы встретить тебя, — неожиданно призналась девушка. — Я уже совсем было потеряла надежду на то, что ты когда-нибудь заговоришь со мной, и решилась первой подойти…
Она улыбнулась, глядя на него из-под полуопущенных ресниц.
— Ведь ты бы никогда не заговорил со мной? Неужели это так страшно.
— Ты все это время знала, что я — здесь?
— Разумеется, дурачок! Тебя трудно не заметить, Гидеон Кейн! Ты был похож на страуса, зарывшего свою глупую голову в песок, когда прятался в этом чахлом виноградничке.
— Тебе известно мое имя?
— О да, — загадочно протянула она. — Должна же я была знать, кто подсматривает за мной… Я расспрашивала о тебе ковбоев, шорников и браконьеров, и даже священника в церкви…