— Что я сделала не так, джентльмены?
— Пустяки, дорогая. Просто ты сорвала ветку священного дерева богини Пеле, а туземцы верят в то, что теперь богиня рассердится и разбудит красный огонь.
— Да, — подтвердил Кимо, — и еще они будут думать, что теперь чья-то кровь прольется…
— Кровь прольется? Из-за каких-то цветочков? Это бред, господа!
Она направила лошадь к дому-дворцу.
Кроваво-красная гроздь, растоптанная лошадиным копытом, лежала в дорожной пыли.
Дядя Кимо осторожно объехал ее, глядя вниз с суеверным ужасом.
Едва копыта Макани ступили на пляжный песок, Эмма соскользнула с седла и опрометью бросилась к воде.
Волны набегали и отступали, хлеща по ногам, складки накрахмаленного платья жалко обвисли, слезы лились по щекам.
Это было привычное место их с Гидеоном свиданий — уютный залив у скал-Близнецов. Эмма часто приезжала сюда. Только здесь она чувствовала себя в безопасности — словно тень Гидеона охраняла ее.
И вот она осталась одна, совершенно одна, лишенная даже надежды на будущее.
«Почему, — спрашивала себя Эмма, — почему он оставил меня?» Ведь он клялся на священном амулете, унес с собой ее душу, она отдала ему ее вот здесь, под виноградными лозами… Он покинул остров, уехал туда, где его никто не знает, — и стал другим! Все правильно, все так и должно было быть. Он стал другим — и полюбил другую…
А она еще не верила этому подлому Джеку Джордану! Он говорил ей, что Гидеон никогда не вернется, а если вернется, то сделает ее не законной женой, а любовницей. Прав был он, подлецы лучше порядочных людей разбираются в жестоких правилах игры, называемой жизнью.
«Гидеон привез в дом молодую жену…» Эти слова резали, как острый нож.
Нет, такую боль невозможно перебороть.
«Я обязательно вернусь, всегда буду возвращаться к тебе, где бы ни был…»
Как сияли его темно-голубые глаза, как нежно и мягко смотрел на нее, произнося эту клятву… И она поверила ему. По-ве-ри-ла…
Ах, на лице его лежал неверный свет луны, а она не замечала этого, ослепленная любовью.
Злые духи обманули ее. Но какой это был сладкий обман! Ежечасно она вспоминала о Гидеоне, она приезжала сюда, чтобы восстановить в памяти каждое его прикосновение. Иногда ей казалось, что он — рядом с ней… Мысленно она отдавалась ему каждый день, каждую минуту. А он в это время и не помнил о ней, развлекался с другими, а потом взял да и вовсе выбросил ее из своего очерствевшего сердца.
Нет, она не права, душа ее отказывалась мириться с этим. Разве Гидеон когда-нибудь лгал ей? Разве он обидел ее тогда хоть равнодушным словом, хоть грубым жестом? Все, наверное, было совсем по-другому: может быть, он связан долгом, словом, каким-то тяжким обязательством по отношению к этой женщине? Мужчины так слабы духом, их так легко обмануть… Что, если тоска по ней толкнула его в объятия его будущей жены?