Бедная крошечная участница большого представления богини Пеле!
Эмма выбиралась из болота, высоко подобрав насквозь мокрую, черную от сажи и грязи ночную сорочку.
Гидеон бросился к ней:
— С тобой все в порядке? Как это случилось, Эмма?
— Пожар? Это все я. Я подожгла сама…
Эмма говорила странно медленно и абсолютно спокойно.
Поняв, что она в состоянии шока, Гидеон подхватил ведра, валявшиеся на берегу, и бросился тушить пожар, стараясь действовать с таким расчетом, чтобы огонь не двинулся на большой лес. Эмма, словно очнувшись от сна, помогала ему, пока огонь не смирился и последняя искра не погасла.
Только тогда Гидеон позволил себе вглядеться в ее лицо.
— Ты сказала, что сама подожгла свой дом?
— Да.
— Зачем, Святой Моисей, зачем? — Он потряс ее за плечо с такой силой, что Эмма пискнула, как мышонок.
— Ты сделал мне больно. У меня будет синяк. — Она как-то дико улыбнулась ему, тихонько разжимая его пальцы. — Не кричи. Я все расскажу тебе… Когда я приехала домой, Джордан был здесь. Я стала его прогонять и сказала, что, если он не уйдет, то донесу на него властям. Тогда он, чтобы позлить меня, рассказал про наши письма. Он получал наши письма, Гидеон.
— Как? Откуда он узнал о них?
— Он или припугнул, или подкупил А Во, и тот отдавал ему наши письма, твои и мои, ты понял?
Гидеон молча покачал головой:
— Дальше?
— Дальше? Я его чуть не убила. И тогда он сделал вид, что уходит, но вернулся в дом ночью, когда я спала. Тут он стал приставать ко мне, но у меня под подушкой был спрятан нож.
Эмма наконец расплакалась.
Гидеон заскрипел зубами.
— Дальше!
— Я прогнала его. Не знаю, почему он послушался меня: из-за ножа или из-за чего другого… Я кое-что сказала ему…
— Дальше, Эмма, дальше?
— Ты знаешь, он так оскорбил меня, я так устала от того, что он уходит, а потом всегда возвращается, и всегда когда его меньше всего ждут… И я сожгла свой дом, чтобы ему некуда было больше возвращаться…
Гидеон осторожно обнял ее и заглянул в ее измученное, перепачканное лицо.
— Но, Эмма… скажи, его не было там… внутри хижины?
— Ты хочешь знать, не сожгла ли я его заживо? — Она тихо всхлипнула. — Нет.
— Ты уверена?
— Да. Но, честно говоря, я почти жалею об этом — ведь он читал наши письма, он хватал их своими погаными ручищами, он изуродовал нам жизнь, Гидеон!
— Что ж! Этого надо было ожидать.
— И все-таки он ушел! Я заставила его уйти! Тебе этого не понять… О, как я ненавижу его!..
Гидеону так странно было слышать, что Эмма кого-то может ненавидеть…
— Хорошо, ты прогнала, ты отомстила, ты победила его. А как же ты теперь — без крыши над головой?