Она беспечно махнула рукой:
— Я все равно не жила здесь. Я приходила сюда, чтобы вспоминать… Тебя, маму… А жила я при школе, чтобы быть все время с детьми. Они так меня успокаивают…
Гидеон наконец вернулся к действительности:
— Я рад за твоих детей. За них и за твоего мужа, мистера Уоллеса. Полагаю, твой муж тоже будет очень рад.
Только сейчас Эмма поняла, о чем он думал все это время.
— Гидеон! Ты с ума сошел! Это ошибка. Я говорю о других детях, о своих учениках. Я никогда не была замужем за Чарльзом. И ни за кем я не была замужем. Мы были какое-то время помолвлены… пока мама была жива, но после ее смерти я сразу отказала ему.
Точно завеса раздернулась перед ним.
— Ради Бога, Эмма, подумай, о чем ты говоришь? Ведь из-за этого я и Джулия… Ты понимаешь, что случилось из-за этого!
— К сожалению, это ничего не меняет. Ты все равно женат. Неважно — почему. Важно, что ты женат.
Она вырвалась и вдруг, подхватив длинную сорочку, бросилась бежать от него вниз по склону.
— Ты все равно не мой!.. — крикнула Эмма. — Ты никогда не станешь моим…
Гидеон легко догнал ее:
— Что ты говоришь? Я люблю тебя! А ты говоришь «неважно»! Я воевал… Я лежал под пулями, рядом со мной — мои товарищи… Мертвые, понимаешь… Я смотрел, как мухи ползают по лицу моего друга… а думал о тебе, ты можешь это понять? Сердце… Это ведь не насос для перекачки крови! Оно не может любить всех подряд! Эмма! Ты была для меня всем: путеводной звездой, надеждой, моим Завтра, ты была Солнцем в этом аду для меня!..
Эмма затихла, слушая его и пытаясь понять меру его любви и страданий.
Она любила его сейчас сильнее, чем прежде. Он притягивал ее, как магнит. Отпусти он сейчас ее, оттолкни, она бы вернулась и снова прильнула к нему, к его груди…
Гидеон поднял ее на руки и бережно уложил на мягкую траву. Так же бережно снял с нее сорочку и отстранился, чтобы взглянуть на нее, нагую и беззащитную.
Луна сияла над ней, освещая ее.
Гидеон откинул волосы с ее лица и склонился над ней.
Запах гари не мешал ему различать ее упоительный аромат.
Он сжал рукой ее грудь и жадно припал к ней ртом.
— О, да, да, скорее, любовь моя! — Эмма торопливо помогала ему освободиться от одежды.
Гидеон подсунул руки ей под спину, прижал к себе, подивившись (в который раз) тонкости талии, гибкости ее спины, всегда почему-то особенно трогавшей его, и почувствовал сладострастную дрожь желания, которую она не хотела и не могла сдержать.
— Открой же мне себя, любовь моя!
— Нет, подожди!..
— Я не хочу больше ждать!
— Ты не понял. Прошу тебя… я хочу видеть тебя… Так же, как ты меня… Я хочу все видеть, Гидеон!