«Чистосердечное признание смягчает меру наказания, — мрачно думал Валерий. — Определенную, вынесенную лично тобой меру наказания твоей собственной душе, которая вся истерзалась. Ты сейчас жалеешь себя самого, это естественно. А ты забудь о себе и жалей Женьку и Арама, вспомни о них, подумай… Ведь им приходится несладко, а будет — еще хуже. Хотя боль при операции и после нее сулит надежду на хорошую жизнь».
После поездки с плеч Панина словно свалился один тяжелый камень, но эта другая беда. Этот обман… Зачем Валерий на него отважился? Он точил душу Валерия, изматывал и требовал разрешения.
Иногда Валерий пробовал обдумать случившееся. От собственных мыслей становилось еще горше и тоскливее.
Он пытался оправдать себя тем, будто и понятия не имел, что у Арама все так серьезно. Валерий был уверен, что здесь рядовая дежурная влюбленность, каких множество. Они обычно следуют одна за другой, не оставляя в сердце глубоких отметин.
Но существовала еще одна, более серьезная причина, по которой Панин дерзнул совершить подлость и отважился на предательство. В этой причине Валерию не хотелось признаваться даже самому себе. Он пытался ее забыть и вычеркнуть, но ничего не получалось. Оказалось, что он на редкость тщеславен, амбициозен и готов воспользоваться любым поводом и предлогом, чтобы подчеркнуть свою силу и авторитет, лишний раз доказать свое преимущество перед другими. И Женька стала всего-навсего зацепкой, чтобы Валерий вновь сумел покрасоваться, важно выпятить грудь и горделиво заявить: «Видите, каков я? Ни одна девица не пройдет мимо! Так и липнут! А я тут ни при чем!»
На самом деле он отлично сознавал, что при чем, и еще как при чем. И вообще все выглядело куда грязнее и хуже, чем он пытался себе сейчас доказать. Существовала еще одна, третья подоплека вероломства Панина. Она и стала главной. Но рассказать о ней Валерий решился бы только под страхом смерти.
Панин чувствовал себя совсем отвратительно. Ну почему он так себя ведет? Почему не может жить спокойно, как мать? Почему он вечно лезет куда-то, куда-то вмешивается, чего-то ищет?
Валерий вздохнул и внезапно вздрогнул.
И с тоской вспомнил, как всегда элегантен отец в любых одеяниях, даже в мятом больничном халате.
Комната Светлане очень понравилась, тихая ласковая хозяйка — еще больше, и они сразу договорились, что Света переезжает.
— Я помогу, — пробурчал Арам.
Светлана не могла сдержаться и чмокнула его в щеку.
Как-то все слепилось и слилось в одну тягостную думу о Женьке… И Араму хотелось любыми способами сбросить с себя эту тяжесть, освободиться, легко выдохнуть и забыть… Если бы можно было забыть… И может быть, как раз Света…