25.12. Я обожаю Рождество. Обожаю запах елки, огоньки свечек, отражающиеся в голубых шарах, вкус вареников, политых конопляным маслом. Обожаю поздравления, даже если в сотый раз слышишь, как тебе желают «найти поскорее мужа». Компот из сушеных слив, от которого у меня всегда почему-то чешутся уши. Подарки под елкой (великая тайна). Совместное фальшивое пение колядок.
Я закончила украшать стол.
— Слишком много свечек, — оценила мама.
— Их и должно быть много. На снимке раза в два больше, — показала я ей газету.
— Мне это не нравится, — уперлась она. Напоминает могилку в День поминовения усопших, только хризантем не хватает.
Я молча убрала четыре свечки.
— Если уж убираешь, то сними хотя бы семь. Четыре ничего не меняют… — Она взглянула на часы. — Мама, конечно, опаздывает. Наверно, сражается со своим барахлом в коридоре. А может, с ней что-нибудь случилось? Как ты думаешь?
— Никак не думаю. Я иду переодеваться.
— Да, уже пора. Только надень что-нибудь поэлегантнее, чтобы не осрамиться.
— Перед Губкой?
— Мне не нравится, что ты называешь его Губкой.
— А как мне его прикажешь называть? Пан Губка? Доктор Губка? Жених Губка?
— Пытаешься испортить мне праздники? Но на этот раз я не позволю спровоцировать себя.
Мама вышла в кухню.
Едва я застегнула молнию своего праздничного платья, как раздался звонок.
— Малинка, открой! Я мешаю ушки[16]!
Я побежала к двери, за нею стояли бабушка, Губка, а также Ирек. Наконец-то пригодится дополнительная тарелка для странника.
* * *
— Ну, сестрица, — Ирек отломил большой кусок облатки, — кучу денег и непрерывных успехов в личной жизни и на работе. Приготовила мне кассету?
— Нечего было записывать. Я пыталась хоть что-то выжать, но она не поддается на провокации.
— Может, мне удастся. Я страшно скучаю без ее зудежа.
— А как папаша? — шепотом осведомилась я.
— Хотел приехать, но я ему отсоветовал.
— И правильно сделал.
— Он велел всех поздравить и сказал, что пришлет всем подарки и с этой целью закрыл один из счетов.
— Папаша в своем репертуаре.
— Держит фасон.
— Что ж, надо поздравить остальных.
Мы двинулись вокруг стола. Первым на моем пути был Губка.
— Ну, Малинка, — он долго подыскивал слова, — желаю тебе заполнить терзающую тебя пустоту.
— Взаимно, пан доктор.
— Богусь.
— Богусь, — исправилась я. — И чтобы вы никогда не пожалели о своем решении.
— Я тоже желаю себе этого.
— Дорогие мои! — прервала нас мама. — Кончаем и усаживаемся за стол.
Мы уселись и принялись за еду.
— Какой борщ! — воскликнул Губка. — А ушки! Это же поэма. Наверно, тебе пришлось с ними долго возиться.