— Нет, мы всегда развивали компанию только на средства акционеров. К слову, мы сами никогда не занимались производством терминалов. К тому времени мне уже удалось кое-что заработать на скретч-картах. Знаешь, я вообще считаю, что заниматься бизнесом можно только тогда, когда ты готов вложить в дело сумму, которая для тебя самого является критической. Сейчас у меня два венчурных фонда. Мы занимаемся финансированием стартапов. И с партнерами всегда смотрим, готов человек, который пришел к нам с идеей, сам вкладывать деньги или нет. Потому что если он сам не вложится, то и к своему делу будет относиться прохладно — ну не получилось и не получилось. Акционеры QIWI, например, большую часть полученной прибыли вкладывают в развитие группы.
— Кстати, о венчуре. Обычно он бывает успешным только тогда, когда из десяти проектов, которые финансируются из такого фонда, успешным оказывается один, а остальные умирают. Если пропорция больше, то и сам фонд существует недолго. Вам вместе с Сергеем Карповым и Павлом Терентьевым удалось найти такие проекты?
— Да, наш фонд AddVenture-3 специализируется на информационных технологиях. У нас уже были такие проекты, как «Групон Россия», Pixonic. А сейчас у нас есть две идеи, которые, я уверен, позволят создать компании с капитализацией не менее миллиарда долларов. Такие же, как QIWI. Пока рассказывать о них не буду, поскольку официальное объявление запланировано на ноябрь этого года.
Кстати, еще одним критерием при принятии решения, вкладывать деньги в проект или нет, является требование, чтобы он не нуждался в больших расходах на маркетинг. Идея должна быть такой, чтобы созданный продукт не нуждался в масштабной рекламе. Виральность проекта (распространение рекламы в Интернете с использованием социальных сетей. — «Итоги») — это для меня важный критерий.
— Что-то сродни всем тем идеям, которые вы уже реализовали…
— Да. Я начинал с продажи дискет с записанными на них компьютерными играми. Зашел как-то в середине 90-х в «Военторг», а там продавали игру Doom на 15 дискетах. Спрашиваю: «Почему бы не записать ее на одну?» И мне ответили, что у них нет носителей с такой памятью. Я поехал на «Горбушку», купил дискеты, записал игру и отнес в магазин. Экземпляры разошлись за несколько дней. Потом появились компакт-диски, игры стали записывать на них. Но этот бизнес убили турки. Производить такие диски в Турции оказалось дешевле, чем в России.
Потом я обратил внимание, что в магазинах нет пакетов для покупок. А рядом с институтом, где я учился, был завод пластмассы. Я предложил одному супермаркету покупать у меня пакеты с их логотипом, заказывал их на этом заводе и продавал. А потом опять пришли турки с их более дешевым целлофаном. Вот так в конце 1998 года я и занялся скретч-картами. Покупатели этого продукта пришли ко мне так же, как через несколько лет появятся первые желающие приобрести платежные терминалы, — с помощью Интернета. Потом мы поставляли скретч-карты в более чем 80 тысяч торговых точек по всей стране.