Под вечер на нашем участке прорвались несколько фашистских танков. Они были встречены артиллерийским огнем. Одно из орудий громыхало совсем рядом. Два танка подбили на моих глазах. Остальные ушли лощиной восвояси не солоно хлебавши. Что все это для меня? Боевое крещение? Наверное, нет. Просто понюхал запах пороха.
Краковича оставили на фронте, зачислив в войсковую разведку. Он и в этих обстоятельствах проявил беспокойство о себе. Утихомирился, когда сказали, что приказ о повышении в воинском звании его найдет, куда бы судьба его ни забросила.
Прощаясь, Кракович выглядел молодцевато, был увешан портупеями, из-под залихватски надетой пилотки смешливо выглядывал рыжий чуб. Он пожал мне руку.
— Может, когда и свидимся.
— Желаю удачи, лейтенант, — пожелал я ему. — Я тоже долго не задержусь в тылу.»
«Итак, Валюша, как ни прискорбно для меня, вместо передовой, снова — тыл. Так можно и в „тыловую крысу“ превратиться. А как хотелось испытать себя в бою, подбить вражеский танк, захватить „языка“, защитить тем самым наших матерей, отстоять наше с тобой будущее! Единственно чего боюсь… Нет, не ранения, не смерти. Страшусь попасть к фашистам в лапы, зверств боюсь, унижения человеческого достоинства. Хорошо, если представится случай бежать из плена. Но ведь и фрицы не дураки, у них оружие, натренированные овчарки. Мое же оружие — ненависть к поработителям. И я твердо решил: последнюю пулю, гранату оставлять для себя. Чего бы это ни стоило! Наивно звучит? А по-моему, нормально. Я буду сражаться до последнего патрона. Но и к неожиданностям следует быть готовым тоже.
В 133-й полк из разных областей страны прибыли новые рекруты. Я снова назначен политруком минометной батареи, но уже в офицерском звании „политрук“.
И снова меня вызвал к себе полковой комиссар.
— Я хотел бы видеть вас, Буслаев, также в роли внештатного лектора политотдела. Как вы на это смотрите?
— Я не представляю себя в этой роли.
— Аудитория квалифицированная — семинары командиров и политработников полка. Придется выступать и в батальонах. Тематика — военно-историческая, патриотическая.
— Мне было бы это интересно, — дал я все же согласие. — Но тем самым я не застряну здесь на долгие времена?
— Вы все о фронте думаете. Война будет долгой. Успеете побывать и там, политрук.
Работа с личным составом роты плюс лекции, семинары. Иногда комиссар „продавал“ меня в другие воинские части бригады.
После одного из выступлений на тему „Войны в истории народов“ ко мне подошел капитан из соседнего полка.
— Скажите, политрук, у вас есть брат?