И сказал он это не случайно.
Если человек, желая того или нет, оказался основоположником чего-нибудь, то, как правило, это гарантия очень многих превратностей судьбы, которые, естественно, от него уже никак не зависят, он просто должен им следовать и за ними следить. Еще в большей степени это гарантия того, что невероятные вещи будут происходить и с его партитурами. Вот, например, вопрос. Можете ли вы себе представить эту милую мелодичную тему, которая навсегда с легкой руки Сметаны уже связана с образом главной чешской реки (все равно, назовете вы ее Влтава или Мольдау), в качестве национального гимна? Ответ моментально срывается с губ: «Конечно, легко!» Однако же — не спешите, ведь чешский национальный гимн звучит совершенно по-другому. Он называется Где мой дом, — и совершенно невозможно не заметить очевидную разницу: гимн этот звучит в мажоре, а тема Влтавы — в миноре. Тогда второй вопрос: можете ли вы себе представить эту тему в качестве национального гимна какой-нибудь другой страны? Ответ уже не столь очевиден. А между тем именно так и случилось с этой музыкой. Некоторое время она совершенно случайно исполняла обязанности национального гимна Израиля, причем тогда, когда самого государства Израиль еще не существовало на свете и на карте. Было это примерно так. Когда на исходе XIX века еврейские поселенцы в Палестине решили себе придумать некую песню, которой можно было бы гордиться, то очень долго не могли подобрать музыку к уже написанным словам — стихотворению Нафтали Герца Инбера, на иврите оно называется Тихватейну — то есть Наша надежда.
И один из этих поселенцев придумал довольно остроумное художественное решение. Легко себе представить, что почти все они были родом примерно из тех же мест, где родился и вырос сам Сметана, в основном из Восточной Европы. Правда, тот, кому пришла эта мысль, происходил из Бессарабии, или из Молдавии. Один из поселенцев вспомнил песню, удивительно похожую на Влтаву Сметаны. Она народная, исконная и в Румынии является шуточной. Поется на слова «Повозка и быки» — этакий забавный балканский наигрыш. Ее замедлили, придали ей все признаки гимнической солидности — и получился официальный по сию пору гимн Государства Израиль, известный под названием Атиква, то есть Надежда. Но когда британские оккупационные власти в Палестине этот гимн запретили (мало ли что они там поют, не призывы ли это к беспорядкам…), то был найден не менее остроумный выход: играли начальную тему симфонической поэмы Влтава, а запретить это или усмотреть в этом крамолу уже труднее. И довольно долго — причем без всяких слов — люди слушали музыку Сметаны стоя. Кто еще, кроме пана Бедржиха, удостаивался такой изысканной шутки со стороны судьбы?