Андрей распахнул дверь, но не ушёл. В комнату шагнул невысокий парень, в джинсах и в футболке, худенький, очень спокойный. Кругловатое лицо, с нежной, как у ребёнка, кожей, мягкие черты лица; тёмные, очень спокойные большие глаза; мягкие же волосы, слегка распушённые и вьющиеся. Отрешённый ангел, снисходительно созерцающий... Только почему перед моими глазами сразу замельтешила именно эта трава - с гладкими, слабыми зелёными листьями и с гроздью крупных белых цветов с чёрной серединой?.. Почему белена?.. Ангел опустил полусонные глаза на ноги Сергея, сморщился и тихо спросил:
- Что? До сих пор не сдох?
Во мне что-то аж взорвалось от этих слов. Псих!
- И тебе тоже здравствуй, - не меняя брезгливой мины, ответил Сергей.
- Я у тебя поживу дня три, - заявил псих и развернулся уйти.
- В доме не курить - выкину сразу.
Псих даже не ответил: пожал плечами и вышел. От неожиданности произошедшего я как-то подзабылась и выпалила:
- А кто это?
- Шурик. Брат моей бывшей. Ты его не бойся. Он, местами, даже забавный.
Принявшись снова за работу, я подумала, что у мужчин определение "забавный" бывает очень жестоким. Вспоминая лицо Шурика, я ещё вдруг подумала: а ведь этот человек намного старше, чем выглядит на первый взгляд. Ему где-то под сорок. Бывает такой тип лица - долго юное, а потом резко стареет. Вот и этот... Выглядит настоящим ангелом, но вокруг глаз кожа старая, в мелких морщинах. Шурик... Имя этому человеку явно не подходило. Есть в этом типе что-то... змеиное, опасное.
- Оля, как тебе сегодня спалось?
- Нормально. А что? - насторожилась я.
- Сон мне какой-то странный приснился...
Немного недоумевая, я обвернула его ноги марлей, закрепила мешки аптечными резинками. И вдруг поняла. Вчерашнее для него - полубредовый сон, болезненная дрёма, в конце которой он провалился в настоящий сон. Он помнит, что сидел на кровати, но не помнит, каким образом оказался лежащим на постели, с ногами на подушках. Почему он не спросил Андрея? Что его удержало? Побоялся спрашивать? Почему?
Ответы лежат на поверхности.
Он думает, что я была у него ночью, смутно даже припоминает мой приход. Но точно не знает, был ли то сон, или же реальность. С другой стороны, не такая же я сильная, чтобы ворочать его, больного, укладывая на подушки! Поэтому и боится спрашивать, что боится меня обидеть вопросом, не была ли я в его комнатах сегодня ночью. Я открыла было рот немедленно ляпнуть, что - да, была!.. И закрыла. Ни за что. Он слишком много работает. Он слишком много думает о боли, постоянно испытывая её. Пусть подумает о чём-то другом!..