Танец продолжался час. И этот час Ришелье оставался на своем посту, раздираемый мучениями оскорбленной гордости, придумывая планы мщения. Раз двадцать за этот час ему хотелось вызвать короля из игорной залы, привести его к танцующим и показать ему королеву в объятиях Букингема. Но каждый раз он умел преодолеть этот бешеный порыв. Опасение огласки останавливало его в минуту действия. Резкие и прямые поступки не согласовались с лукавой и хитрой натурой кардинала.
Когда танец прекратился, при восторженных возгласах всего собрания, бархатная занавесь закрылась. Ришелье исчез. Чрез несколько минуть его долговязая фигура появилась в дверях залы. Его физиономия, недавно такая мрачная и расстроенная, приняла выражение благосклонности. С улыбкой на губах он подошел к английскому посланнику и дружески благодарил за его присутствие, назвал его своим любезным собратом и пожал ему руку.
— Возвратитесь, любезный собрат мой, — прибавил он, кончая, — воротитесь к красавицам, взоры которых упрекают меня, зачем я слишком долго удерживал вас.
Пожав Букингему руку в последний раз, Ришелье удалился, кланяясь вокруг с любезным видом всем преклонявшим головы на его пути. Таким образом он прошел мимо двойного ряда гостей, почтительно расступавшихся пред ним, три первые залы. Но, чтобы войти в свой кабинет, к которому он направлялся, он должен был пройти через зеленую гостиную, где тогда занимались дружеским разговором герцог Анжуйский и герцогиня де Комбалэ. В ту минуту, как кардинал хотел поднять портьеру, закрывавшую вход, тихий говор двух голосов, хорошо ему знакомых, остановил его. Он прислушался. Портьера была слишком толста. Одни невнятные звуки доходили до него. Только присутствие двух голосов наедине имело, вероятно, для него значение довольно ясное, потому что улыбка осветила его физиономию и он прошептал:
— По крайней мере, с этой стороны все, кажется, удается.
Потом, как человек благовоспитанный, который не хочет застать никого врасплох, он громко кашлянул. Приняв эту благоразумную предосторожность, он вошел. Собеседники обратили внимание на предостережение. Они находились на приличном расстоянии. Герцог Анжуйский стоял в двух шагах от дивана, на котором сидела герцогиня де Комбалэ в весьма приличной позе. Ришелье сделал движение удивления, искусно разыгранного при виде принца.
— Неужели ваше высочество уже устали танцевать? — сказал он с самым любезным видом.
Герцогиня де Комбалэ поспешила ответить:
— Пред танцами со мною сделалось головокружение, принудившее меня укрыться здесь, куда его королевское высочество удостоил проводить меня.