— Вы всегда настороже, — произнес он. — И держитесь особняком.
Эта работа была очень важна для нее — жизненно важна. «Лягушки» предприняли для этого огромные усилия и рисковали даже разоблачением своего агента в Белом доме, способствовавшего ее внедрению в команду Хольта. Здравый смысл подсказывал Монтес, что сейчас лучше всего было бы скомкать разговор, отговорившись головной болью, и постараться смешаться с остальными, но она решила иначе.
— Я хороший астробиолог, — сказала Каден. — К сожалению, мир решил прийти к концу до того, как я смогла достичь признанных высот в своей профессии. Однако это не значит, что моя квалификация ниже, чем у кого бы то ни было.
— Вы слышали, как один старый пердун назвал вас «мексиканской девчонкой»?
— Да! Я женщина, а не девчонка, и я родилась и выросла в этой стране!
Три дня назад Монтес вошла в совещательную комнату штаб-квартиры Зонального управления безопасности в Сиэтле, когда остальным было объявлено, что Каден войдет в состав группы. Вопрос «А почему эта техасско-мексиканская девчонка, а не Степанек?» был задан океанографом, не видевшим, что она уже в помещении, и она даже онемела. Не от нехватки слов, а как раз напротив, сдерживая порыв высказать ученому все, что думает, так как последний раз высказывалась еще в школе, когда одна девочка назвала ее taquita[27]
— Степанек вдвое старше меня и гораздо опытнее, но у меня есть два преимущества, которых нет у него.
— Это каких же?
— Я зла и амбициозна. Зла потому, что мир катится ко всем чертям, и может статься, что ему скоро будет не до моей профессии.
Каден выдержала паузу и взглянула Хольту в глаза.
— А сейчас позвольте мне задать вопрос. Что заинтересовало вас в такой степени, что вы решили включить меня в состав группы, члены которой, если судить по бумагам, более квалифицированны?
Неожиданно их разговор прервал океанограф.
— Прошу прощения, мистер Хольт, но вы выражали пожелание, чтобы, когда мы доберемся до устья Миссисипи, я охарактеризовал положение с пресной водой.
— О, да. Начинайте прямо сейчас, — отозвался Хольт.
Океанограф начал с того, что прочел цитату из «Поэмы о старом моряке» Кольриджа.
Вода, вода, одна вода,
Но чан лежит вверх дном
Вода, вода, одна вода,
Мы ничего не пьем.
Как пахнет гнилью, о Христос,
Как пахнет от волны,
И твари склизкие ползут
— Взгляните вниз, и вы увидите именно такое склизкое море, о каком поведал Кольридж. Несмотря на то что три четверти земной поверхности покрыто водой, лишь малая ее часть пригодна для питья, а из той, что теоретически пригодна, то есть пресной, две трети существуют в виде льда или снежных покровов. И, наконец, из того, что осталось, немалую долю составляют подземные, грунтовые воды. В реках и озерах сосредоточен всего один процент пресной воды. Короче говоря, пресная вода — это ничтожная часть водных запасов планеты. Правда, ее уровень постоянно поддерживается за счет испарения и подъема тумана, которые, уже в атмосфере, концентрируются и проливаются на землю и в океан дождями, чтобы цикл повторился.