Как-то раз за обедом Дайна закурила и сказала:
— Завтра у тебя последний урок. В четверг уезжаем в Париж.
Малика заметила, что Дайна внимательно смотрит на нее: какое впечатление произведет это известие. А потому решила показаться слегка обескураженной — но не настолько, чтобы Дайне понравилось.
— Поездка была замечательная, — продолжала Дайна, — мы отлично провели время, но всему приходит конец.
— Así es la vida,[37] — прошептала Малика, понурив голову.
XII
В тот день после занятий Малика и Текс сидели рядышком на снегу, глядя, как сумерки опускаются на долину. Вдруг Малика расплакалась. Текс взглянул на нее в ужасе, потом притянул к себе, пытаясь успокоить. Всхлипывая, она повторила то, что сказала ей Дайна за обедом.
В его объятьях она поняла, что несчастна лишь потому, что не хочет с ним расставаться. Она опустила голову ему на грудь и сквозь слезы произнесла:
— Me quiero quedar contigo, Tex, contigo.[38]
Эти слова преобразили его. Он просиял и, поглаживая ее, сказал, что сделает ради нее что угодно на свете. Если она хочет, он заберет ее сегодня же ночью. Она перестала плакать и прислушалась.
Еще не встав из сугроба, они договорились уехать наутро, когда Дайна пойдет кататься на лыжах. Текс решил вообще не встречаться с Дайной, но Малика уговорила его оставить записку, которую сама же продиктовала.
Дайна, я не хочу сейчас ехать в Париж. Спасибо тебе и спасибо Дафне. Мне понравилась Кортина. Теперь я научусь кататься на лыжах. Я проведу некоторое время в Швейцарии. Счастливо, Малика.
Текс договорился, что большая машина с шофером, в которую поместятся многочисленные чемоданы Малики, заберет их в отеле в половине десятого утра. Все прошло гладко. Записку для Дайны Малика оставила портье. Вопреки ее опасениям, тот не упомянул о счете, а просто серьезно кивнул.
Когда Кортина оказалась позади, Малика сказала:
— Дайна очень рассердится.
— И я об этом думаю, — отозвался Текс. — Она нам не напакостит?
— Она ничего не может сделать. Она никогда не видела мой паспорт. Она даже моей фамилии не знает.
Это сообщение потрясло Текса, и он стал задавать Малике разнообразные вопросы, но она, радуясь прекрасному снежному виду за окном, отвечала, ничего толком не объясняя, и время от времени сжимала его руку, показывая на ту или иную деталь пейзажа; ей удалось отделаться от его расспросов так, что он и сам этого не заметил.
Они пообедали в маленьком ресторанчике в Меццо-ломбардо. Официант принес бутылку вина и наполнил два бокала.
— Нет, — сказала Малика, отстраняя бокал.
— Твоей подруги Дайны нет рядом, — напомнил ей Текс. — Ты можешь делать что угодно.