— Пожалуйста, — произносит она, сама не зная, молится ли она, и если да, то к кому обращена эта молитва. Как бы там ни было, она получает ответ. Раздается короткий резкий лай. В нем нет ни жалости, ни сострадания, ни участия. Он раздраженный. Не бодайся со мной, предупреждает он.
Рози поднимает взгляд и видит лисицу, неподвижно стоящую на противоположной стороне лужайки и смотрящую на нее. Ее шерсть вздыблена. Глаза ее горят как угли на фоне тусклого серого неба.
— Пожалуйста, — снова произносит Рози тихим, дрожащим голосом. — Пожалуйста, помоги побороть во мне Нормана. Пожалуйста… помоги мне сдерживать мой темперамент и помнить о дереве.
Не слышно ничего, что она могла бы принять за ответ, нет даже раздраженного лая. Лисица неподвижно и молча стоит на краю лужайки. Она высунула язык и тяжело дышит. Рози кажется, будто она ухмыляется. Рози еще раз опускает взгляд на кольцо и зернышко внутри него и засыпает его рыхлой влажной землей.
«За мою хозяйку, — думает она, — за мою госпожу и за маленькую девчушку, что живет в долине, внизу. За Рози тоже».
Она осторожно пятится к краю лужайки, к началу тропинки, которая приведет ее обратно на берег озера. Когда она вступает на тропинку, лисица быстро трусит в свое убежище, обнюхивает место, где Рози схоронила кольцо и зернышко, и ложится там. Лисица все еще тяжело дышит и ухмыляется (теперь Рози уверена, что это ухмылка). Она по-прежнему пристально смотрит на Рози своими черными глазами. «Лисят больше нет, — говорят эти глаза, — и пса, от которого они родились, тоже. Но я, Рози… Я жива. И я отплачу».
Рози пытается отыскать признаки безумия или здравого рассудка в этих глазах… Она видит и то и другое.
Потом лисица утыкает красивую морду в свой прекрасный мех, закрывает глаза и, кажется, засыпает.
— Пожалуйста, — шепчет Рози в последний раз, а потом уходит. И когда она едет по прибрежному шоссе, возвращаясь к тому, что, как она надеется, теперь есть и останется ее жизнью, она выбрасывает последний предмет из своей старой жизни — египетскую сумочку — в воду озера.
Приступы ярости прекратились.
Малышке Памеле еще далеко до взрослой, но она уже достаточно подросла, чтобы иметь собственных друзей, отрастить яблочки грудей и знать, что такое месячные. Она достаточно взрослая, чтобы спорить с матерью об одежде и вечерах дома, и вечерах вне дома, и о том, что она собирается делать, не спрашивая разрешения, и с кем будет встречаться, и как часто. Сезон созревания Пам еще впереди, но Рози знает, что это на подходе. Тем не менее она относится к этому уравновешенно, поскольку ее приступы ярости миновали.