только НИЧТО в чистом, свободном виде. Что касается нас, то это знание при возникновении Мирового Яйца, Первичного Сгустка, т. е. вещественности, было полностью стёрто из нашей памяти, и, чтобы вернуть свободу, нам необходимо вспомнить, восстановить его, восстановить себя, ибо
мы и есть это знание, эта истина, это НИЧТО = ВСЕ.Образно ПУТЬ “нечто” от несвободы к свободе можно представить следующей аллегорией. Допустим, я был свободен, всесилен, мудр. Я знал все, жил в лучезарном, блистающем мире, и вдруг... что-то произошло и я оказался в тесной, тёмной камере. Я постепенно прихожу в себя, я ничего не помню, ничего не знаю. Сперва я принимаю все как должное, и лишьпотом очень медленно начинаю отличать: это — камера, а это — я, и мы не одно и то же, и мне здесь неловко, неудобно, тесно. Во мне мелькают иногда смутные проблески воспоминаний о чем-то другом, об иной жизни, ином мире, иных возможностях. И во мне зарождается неопределённое, сумеречное желание выйти отсюда, освободиться. Так, по-видимому, личинка в коконе, или цыплёнок в яйце начинают ощущать настоятельную потребность в движении. Что это, к чему это, зачем — они не знают и не понимают, но существует какое-то неудобство, какой-то зов, который повелевает им шевельнуться, изменить положение, позу. Я делаю одно движение, другое. Я понимаю, что могу быть не только в неподвижности, но и в движении, в действии, и открываю различие между действием и бездействием. Действуя, двигаясь, я нахожу на полу темницы несколько ключей, затем в её стенах несколько дверей и на них замочные скважины... Но проходит ещё очень много времени прежде чем я, с помощью тех же смутных проблесков-воспоминаний, ухватываю связь между этими вещами и делаю попытки совместить ключ с замком. Через какое-то время мои попытки увенчиваются успехом и я оказываюсь в другой, более просторной и светлой комнате, в стенах которой ещё больше дверей, а на полу разбросано ещё больше ключей. У меня уже есть некоторый опыт, некое знание, и я начинаю применять его, но вновь-таки не сразу — я ведь достиг большей свободы и некоторое время удовлетворён новой камерой, в которой к тому же светло и я обнаруживаю различие между светом и тьмою, и есть какие-то вещи, которые привлекают меня и удерживают от дальнейшего стремления вперёд, от поисков выхода наружу. Я ещё не осознаю ни этого “вперёд”, ни этого “наружу”. Наконец, я удовлетворяюсь всеми вещами этой комнаты и попадаю в соседнюю, затем в следующую и т. д. В каждой из них ещё больше дверей, ещё просторнее, ещё больше различных притягательных вещей. И я задерживаюсь в каждой из них на тот или другой промежуток времени, но потом все же двигаюсь дальше.