Преступления, злодеяния — каждый день, каждый час. Он досконально изучал преступный мир, его членов, их привычки и методы, у него была цепкая зрительная память и потребность быть в курсе каждого дела, дабы никогда не потерять чутья. В его доме был создан тайный архив, где собирались материалы, ему необходимые.
Чашка опустела в тот самый момент, когда в кафе вошел Вегетарианец. Он шел впереди своей немногочисленной свиты и направлялся именно к нему. Герман не верил в совпадения. Он тут же вычислил путь бегства. Но… Встретиться решил сам Монти, значит, его люди не собираются его убивать. Они убили бы его, но не в присутствии «папочки». Что Вегетарианцу надо?
— Привет, Герман! — Вегетарианец сел напротив, излучая уверенность, силу, но в его черных глазах таилась угроза. — Слышал, ты едешь в Прагу.
Когда-нибудь он, Герман, так же явится к нему, дрожащему, и будет разговаривать таким небрежным тоном, будто они старые приятели. Когда-нибудь… Когда-нибудь и жизнь Вегетарианца будет в руках Германа. И он сможет позволить себе оставить его в живых, как не заслуживающую внимания пешку в собственной игре.
— Еду.
— За тобой будут присматривать.
— Я поеду один, господин Монти.
— Нет, дружок. Я опасаюсь за твою жизнь, ты ведь едешь к Монике. А говорят, она научилась убивать…
Герман взбесился.
— Неужели тебе до сих пор не дает покоя родинка на ее попке?
Выражение глаз Монти не обмануло его. Бандиты прижали Германа к стулу, нож Монти просвистел у его груди, срезав подтяжки. Брюки поползли вниз, и вот Вегетарианец стоит над ним с дымящейся чашкой в руке, намереваясь выплеснуть кипяток ему в кальсоны.
— Боже! — пролепетал Герман.
По кивку Монти его отпустили, и в изнеможении Герман закрыл глаза.
— Я знаю о тебе все. Что не докладываешь начальству о раскрытых тобою «загадках следствия», что шантажируешь преступников, получая от этого единственное наслаждение, какое тебе доступно. Отчего же ты испугался кипятка? Ведь наслаждение тебе доставляет не то, что ты мужчина, а то, что ты мог бы сделать, если бы твоя жертва была не послушна… — его ядовитый смех обжег его.
Все началось с той повешенной родней мертвой девочки, что неудачно избавилась от плода. Ее друг до сих пор выполнял для Германа мелкие поручения, а вся семья находилась под его игом. Они стали его рабами, первыми рабами. Сейчас ему прислуживали более ста человек, число их с каждым месяцем росло. Дабы избавиться от его власти, они продавали тайны друзей, знакомых, родственников.
Вегетарианец знал о влиянии Германа, о созданной им сети осведомителей. Почему же взирал на него, словно на червя? Ни уважения, ни страха, ни зависти не читалось в его черных глазах.