Предстоящий кошмар заставлял хвататься за него, как за соломинку. Играть на его чувстве вины. Как когда-то она играла их похотью и ревностью… Она закрыла глаза. Был бы здесь Фред! Он просчитал бы ситуацию шаг за шагом. Одно имя брата подействовало на нее отрезвляюще, ход мыслей Моники принял иное направление. Ромео винил ее в том, что среди циркачей ему плохо, что он все потерял. Как она могла думать, что он поможет ей? Наивная дура! В ее ушах зазвенели раздраженные слова Вегетарианца: «Сейчас твоя наивность пропадет!» Монти, ее жестокий наставник, учил трезво оценивать людей.
Ромео… Он не спросил о ребенке. Трус!
— Что ты чувствовал, когда Герман предал тебя? — спросила она.
— Я обещал себе забыть об этом.
— Забыть? — ее голос гипнотизировал его. — Смирение и прощение — завидные добродетели.
Вернувшись в каюту, Моника вытащила чемодан, достала подарок сэра Артура — надувной круг и жилет, а также непромокаемую сумку-пояс для денег и драгоценностей. Ее жизнь обязывала иметь подобное мини-хранилище, которое всегда можно прихватить с собой в случае погони. В брючном костюме-амазонке она уснула, ее девочка, одетая в рейтузы, спала рядом.
Под утро Монику разбудил оглушительный взрыв. Она тут же вскочила, схватила захныкавшую Валерию. Несколько секунд потребовалось на облачение ее в надувной жилет. Дверь оказалась завалена какими-то обломками — пинком Моника лишь приоткрыла ее и протиснулась в образовавшуюся щель. В коридоре мерцали лампы, предвещая остановку генераторов. Она выбежала на палубу. Обезумевшие люди кидались от одного борта к другому в ночных халатах и нижнем белье. Их крики, плач детей не трогали Монику. Она не чувствовала ничего: ни тяжести ребенка, повисшего на ее шее, ни холода раннего утра. Заранее определив план действий, Моника бросилась к шлюпкам. Растерявшиеся офицеры могли лишь произвести отбор — в первую очередь спасти следовало женщин и детей. Моника попадала в счастливую категорию.
Шлюпку медленно опускали на воду. Море ощетинилось острыми, как розовые шипы, волнами. Сверху доносились истошные крики и плач. Женщины в лодке были бледны, кое-как одеты, прижимали к себе зареванных детей. Паровые машины, видимо, не были выведены взрывом из строя — пароход продолжал двигаться. Как только шлюпка коснулась воды, ее развернуло и с силой ударило и стальной борт судна. Лодка опрокинулась, Моника оказалась в ледяной воде. Прижимая к себе маленькое трепещущее тельце, она вынырнула на поверхность. К счастью, Валерия не успела наглотаться воды. Малышка пронзительно кричала, но каучуковый круг и жилет позволяли им держаться на воде, не прикладывая к тому никаких усилий. Вокруг стоял настоящий вой. Разбитые шлюпки качались между раздавленных тел и барахтающихся в море женщин и детей. Изо всех сил Моника старалась уплыть подальше. Кто-то надеялся на спуск очередной шлюпки, которая останется целой и невредимой, кто-то плыл к Монике, любой ценой решившись спастись, уцепившись, повиснув на надувном круге. Моника понимала, что не выдержит натиска, и увлекала Валерию все дальше.