— Где же?
— У Конан Дойла. Между ними происходило своеобразное соревнование. Что-то вроде игры «сыщик-преступник», и в уважение к достоинствам оппонента Моника подарила ему жемчужину, а уже позже Дойл подсунул ее в вазу гостиной Бартон-холла. Но самое интересное здесь, — он вздохнул с видом удовольствия, какое доставляло ему решение загадки, — кто украл глаз.
— Как кто?
— Ни я, ни Моника никогда бы не позарились на египетскую редкость. С нас довольно отцовской коллекции.
— Тем не менее, тебе не известно, где Моника теперь?
— Мы в России. Ты ведь знаешь, Монику тянет к адептам мировой мудрости. Я сунулся к господам Распутину и Гурджиеву, здешним корифеям мистики и волшебства. Она здесь. Была у них.
— Здесь?! Моника Каттнер здесь?
— Я посвящаю тебя в свои планы, потому как выбрал тебя в качестве приманки — дал объявление в здешние газеты и упомянул твое имя.
— В каком аспекте? — испугался Феликс.
— Ты, богатый путешественник-интеллектуал, ищешь невесту, умную, неординарную, нежную, с которой готов разделить превратности судьбы.
Феликс нахмурился. Дуться на Фреда было бесполезно, тот не обратил бы на обиду друга внимания, не из черствости, а потому что не видел в обиде смысла. Хорошо хоть не отошел далеко от истины, описывая его редкостные качества.
— Почему ты решил, что она обратит внимание на объявление?
— Текст зашифрован.
— Зашифрован? Она сразу поймет, что его составлял ты?
— Нет. Я обрисовал мужчину ее мечты. Описал те качества, какие она больше всего ценила — и ее же словами. Описал ее — такой, какой она хотела видеться окружающим. Мистической женщиной.
Следующую неделю у Феликса не было отбоя от женщин, они появлялись всюду. Бедные, богатые, красивые, уродливые… Почти все старомодно одетые, война породила дефицит тканей и скуку однообразия. Каждая стремилась доказать французу, что именно она отвечает его требованиям. Одни, не таясь, ссылались на газетное объявление, другие — поопытней — изображали случайную встречу.
— Я был сегодня у водочной миллионерши Самсоновой, — в очередной раз отчитывался дю Шандер перед Фредом. — Возможно, я действительно выгляжу олухом, но не настолько же! Ее дом прекрасен, обед превосходен. Только швейцар у калитки сразу развеял мои сомнения. Прекрасный дом был снят на час! На час — чтобы одурачить меня. Молода, некрасива, речь с немецким акцентом. Может, это и была твоя сестра? Судя по антуражу, это она и была, твоя Моника. Авантюристка, причем, дешевого пошиба.
На раздраженный тон Феликса Фред даже не отреагировал.
— Я теперь боюсь показаться где-либо! Написал бы в газете: «Я, Фред, ищу свою сестру Монику». Нет, тебе захотелось поиграть в ее игры! Захотелось обыграть опытного игрока. — Феликс надел шляпу и удалился, всем своим видом показывая, что больше не желает пребывать в роли комика. В два у него был назначен прием у доктора — толкового осведомителя. Пусть на час, но он окажется в собственном амплуа.