Гарри думал не о смерти и даже не о нападении, а лишь о том, что воспоминания о жизни с Дурслями еще не успели потускнеть, но и директор, и Грейнджеры явно решили, что он имеет в виду смерть дяди Вернона, и это успокоило их.
– Можно, я пойду? – жалобно попросил Гарри.
– У вас есть еще вопросы к Гарри? – вопросительно посмотрел на Грейнджеров директор.
Родители Гермионы переглянулись, женщина отрицательно покачала головой и протянула Гарри руку.
– Нет. Спасибо, что поговорил с нами, Гарри.
– Нет проблем. Передавайте Гермионе привет, хорошо? И спасибо за еду.
Мать Гермионы любезно кивнула.
– Какую еду? – спросил Дамблдор. Гарри заметил, что директор нахмурился, и почувствовал себя так, словно его застукали на воровстве с кухни. Мальчик уткнулся взглядом в сверкающие туфли – он и не мог припомнить, когда в последний раз надевал новую обувь.
– Рон и Гермиона всегда присылали мне летом еду, профессор.
– И никто не знал об этом? – продолжил Дамблдор негромким, но очень сердитым голосом. Удивленный и слегка встревоженный Гарри отступил на шаг.
– Ну, вы же знаете, что они не слишком хорошо меня кормили. Вы сами говорили об этом.
– То, что тебя «не слишком хорошо кормили» можно было сказать по твоему виду, когда ты возвращался в школу. Но никто не знал, что даже для столь неудовлетворительного вида тебе должны были присылать еду.
Голос Дамблдора теперь звучал как глухой раскат грома. Гарри отступил еще на шаг и практически уперся спиной в дверь. Взглянув на директора, он увидел, что старик потер лоб, потом отвел руку от лица, на котором гнев сменился печалью.
– Я не виню тебя, Гарри, но… почему ты никогда никому не говорил , что что-то не так?
Разочарование и ярость захлестнули Гарри. Он говорил, что несчастен, просил позволения остаться здесь – но никто и никогда не только не расспросил его подробно, но даже и не выслушал…
– В этом все равно не было смысла, – воскликнул он. – Никто не захотел бы что-нибудь сделать, никто даже знать ничего не хотел! – и с этими словами Гарри выскочил из кабинета, с грохотом захлопнув за собой тяжелую дубовую дверь.
По дороге он виновато подумал, что все-таки не сдержался, но было уже поздно. Гарри бегом пробежал по коридору и остановился на полпути у окна на одной из лестничных клеток, сел на подоконник, прижавшись спиной к углу между стеклом и камнем, подтянул колени к груди и постарался подавить распирающие его рыдания.
«Да что случится, если я и зареву? – мелькнуло в голове. – Здесь никого нет. А если меня застукает Снейп и начнет издеваться, я всегда смогу пойти к Ремусу. Я скажу ему, что Снейп мучает меня, и он позволит мне остаться»