И вот вчера вечером мы, двое женатых мужчин, отправились с ними в их клубный дом и…
Смогу ли я признаться? Я боюсь или слишком слаб? Дурак!
Прелюбодей.
Как же можно смешивать подобные понятия? Я люблю Мэри. Очень люблю. Однако же я все равно сделал это.
И чтобы уж совершенно все усложнить: мне это понравилось. Джин прелестная, понимающая, пылкая, просто воплощение утерянных идеалов. Это было чудесно. Не могу сказать, что не было.
Но как же плохое может быть чудесным? Как жестокость может вселять радость? Все это порочно, запутанно, сложно и лико.
Суббота, день
Она простила меня, слава богу. Я больше никогда не стану видеться с Джин. Все у нас теперь будет хорошо.
Этим утром я пришел и сел на кровать, Мэри проснулась. Она посмотрела на меня, потом на часы. Она плакала.
— Где ты был? — спросила она голоском маленькой девочки, который появляется у нее, когда она напугана.
— С Майком, — сказал я. — Мы всю ночь пили и трепались.
Она еще секунду смотрела на меня. Потом медленно взяла мою руку и прижала к своей щеке.
— Прости меня, — сказала она, и слезы навернулись ей на глаза.
Мне пришлось прижаться к ней головой, чтобы она не видела моего лица.
— О, Мэри, — произнес я. — И ты меня прости.
Я так и не рассказал ей. Она значит для меня слишком много. Я не в силах ее потерять.
Суббота, вечер
Днем мы пошли в «Мебельный магазин Манделя» и выбрали новую кровать.
— Мы не можем ее себе позволить, милый, — сказала Мэри.
— Ничего страшного, — сказал я. — Ты же знаешь, что старая никуда не годится. Я хочу, чтобы моя девочка спала как королева.
Она радостно поцеловала меня в щеку. Попрыгала на кровати, как развеселившийся ребенок.
— Ой, смотри, какая мягкая! — сказала она.
Все было прекрасно. Все, кроме новой стопки счетов, пришедшей с сегодняшней почтой. Все, кроме моего нового рассказа, который не желает начинаться. Все, кроме моего романа, который отвергали уже пять раз. «Берни Хаус» должен взять. Они уже долго его держат. Я очень на них рассчитываю. Разные мысли приходят в голову, пока я пишу. Все время приходят. Все чаще и чаще у меня появляется ощущение, будто я сжатая пружина.
Что ж, Мэри довольна.
Воскресенье, вечер
Новые неприятности. Очередная ссора. Я даже не понял, из-за чего. Она дуется. Я закипаю. Я не могу писать, когда расстроен. И она это знает.
Мне хочется позвонить Джин. Она хотя бы интересуется моим творчеством. Мне хочется послать все к черту. Напиться, спрыгнуть с моста — все, что угодно. Неудивительно, что дети счастливы. Жизнь им кажется простой. Иногда хочется есть, иногда холодно, иногда пугает темнота. Вот и все. К чему утруждать себя и расти? Жизнь после этого делается слишком сложной.