— Можно мне?..
— НЕТ! — хором закричали папа с мамой, бросаясь с мест, чтобы отобрать у нее нож.
— Индейку разрежу я, — сказал папа.
Резать индейку и готовить барбекю — единственное, что папа умел делать на кухне. И покуситься на эту его привилегию было невозможно. Все послушно сели, и я начала накладывать себе свою вегетарианскую еду.
— Это что такое? — спросил отец.
— Цветная капуста, — ответила я, стараясь не капать слюной.
— Боже мой, а ты часом не беременна? — пошутил он, подмигивая маме.
Я застыла на месте, переводя взгляд с одного родителя на другого, разевая рот, как рыба, выброшенная на берег.
— Как ты, как ты смог…
Веселое выражение папиного лица сменилось кривой усмешкой.
Мама сделала такой глубокий выдох, что мне показалось — ее сейчас унесет, потом сказала:
— Боже мой, так вот о чем ты хотела мне рассказать на кухне. Она закрыла рот рукой. — От Тома? Ох, бедняжка!
В ее голосе было столько эмоций, что у меня сами собой потекли слезы.
Папа сказал «она не может быть беременна» таким тоном, будто он думал, что я еще девственница.
— Черт тебя побери! — закричала бабуля. — Ты же еще не окончила школу!
— Мне двадцать семь лет! — всхлипнула я, вытирая слезы салфеткой. Мама подошла и крепко обняла меня, пока папа с бабулей смотрели на нас в изумлении.
— Итак, кому положить кусочек? — спросила папа, пытаясь снять напряжение. Мама, всегда готовая поддержать шутку, разразилась истеричным хохотом и попросила налить ей еще вина.
За ужином все чувствовали себя скованно. Папа говорил меньше, чем обычно, бабуля, не отрываясь, смотрела на меня, брезгливо морща нос, а мама кусала губы, чтобы не расплыться в счастливой улыбке. Она пыталась вести себя сдержанно, но я видела, что она в любой момент готова сорваться с места и, подпрыгивая и хлопая в ладоши, кричать: «Ура, маленькой ребеночек! Сладкий комочек радости! Ура!»
Выяснилось, что на протяжении всей беременности маме хотелось цветной капусты. Однажды она даже заставила папу поехать в ресторан поздно вечером, перед самым закрытием, когда уборщицы уже мыли полы, и уговорить их продать немного капусты. Это совпадение и подвело меня. Кроме того, мама была уверена, что у меня родится девочка.
После ужина мы расположились вокруг елки и стали разворачивать подарки. Бабуля подарила мне ночную рубашку, какую, должно быть, носила Флоренс Найтингейл.
— Скоро будет тебе мала, — сказала она разочарованно.
Она рассматривала свои подарки, фыркая над лавандовой солью для ванны, носовыми платками и электрической грелкой для ног. Атмосфера была напряженной, и я чувствовала, что маме с папой не терпится засыпать меня вопросами, и они ждут не дождутся, когда уедет бабушка. Я делала вид, что увлечена игрой с Флойдом, стараясь не смотреть на маму.