— Наташа, дочка…
Но она ничего не слышала. Она потеряла сознание.
— Ну и хорошо, и к счастью, — шептал Василий Федорович.
Он поднял Наташу на руки и понес в ее комнату.
— Как лекарь князю поможет, пусть тотчас идет к моей дочери! — крикнул он слугам.
Гости испуганно перешептываясь, быстро разъезжались. Семен Петрович в ужасе стоял радом с комнатой, где лежал князь, и не мог понять происходящего.
Маргерита, скрученная двумя дюжими молодцами из дворни, лежала на полу и, казалось, была в беспамятстве. Женщину надо было поместить в тюрьму.
— Убил бы ее своими руками, — пробормотал Семен Петрович. — Стерва…
И нарочно отвернулся от нее, чтобы ненароком не выполнить своего желания.
Наташа тем временем все не приходила в себя. «Что там внизу? Как дядя? Как Оболенский? — Василий Федорович, сидя у Наташиной постели, готов был разорваться. — Да лекаря сюда нужно!»
— Эй, кто там! — крикнул Нарышкин.
В дверь нырнула Марфушка.
— Помоги… Помоги… — Он никак не мог сообразить, что сказать горничной.
— Сними это платье, переодень ее! — резко крикнул он. — Я сейчас за лекарем и тотчас вернусь!
— О-ой! — запричитала Марфушка. — Бедненькая моя! Ягодка! Боярышня! Горе-то какое! А как же там князюшка?
— Да замолчи ты! — резко оборвал ее Василий Федорович. — Делай, что велено.
Он стремительно выбежал из комнаты, не в состоянии слушать Марфушкиных причитаний.
— О-ой, рыбонька моя, — рыдала меж тем Марфушка. — Да что они сотворили, ироды… Голубица моя кроткая!
Причитая, она начала снимать туфли, делала она это медленно, то и дело утирая рукавом лицо и рыдая.
— Брось, дура, — тихо сказал ей кто-то.
Она обернулась. В дверях стоял граф Сангушко.
— Одень ей башмаки, — приказал он.
— А чегой-то… — пробормотала Марфа.
Тадеуш размахнулся и со всего маху ударил Марфушку по лицу. Та упала на пол и жалобно заскулила, не решаясь, однако, поднять вой на весь дом.
— Молчи, не то прибью до смерти, — потребовал Сангушко.
Он быстро подошел к кровати, поднял девушку, благо та еще так и не пришла в себя, и так же быстро и бесшумно вынес ее из комнаты.
…Наташа вспомнила, что его убили. Кровь хлынула из груди. Она упала на колени и прижалась к нему:
— Я люблю тебя! Люблю тебя! — Но ни одного слова не вылетело с ее губ.
Как она ни пыталась сказать это — ничего не получалось. Он лежал мертвый, бездыханный… А она рыдала и рыдала…
— Ах!..
Карету подбросило на ухабе, но лошади понесли ее дальше. Наташа ударилась обо что-то головой, но, впрочем, не сильно, и очнулась. Она куда-то ехала, но никак не могла вспомнить, куда и зачем.
Девушка сделала попытку приподняться и тут взгляд ее упал на платье — оно было все в крови. То самое платье! Она затряслась.