«Не будем спорить с тем, являлся ли генерал Корнилов спасителем Отечества: традиция канонизации данного исторического деятеля давно устоялась. Ныне она подвергается ревизии, но этот вопрос невозможно решить серьезно на уровне гимназической работы. Однако представим себе, что Корнилов не возглавил бы лично поход на Петроград! В своих воспоминаниях он оставил фразу о том, что должность главнокомандующего требовала его присутствия в Ставке, и некоторое время он колебался, что же опаснее – немцы или внутренняя смута. Первоначально он хотел поручить командование шедшими на Петроград войсками генералу Крымову. Что было бы, если бы Корнилов, единственный полководец, имеющий безусловное влияние на солдатские массы, остался в Ставке? Безусловно, Керенский при поддержке эсеров и эсдеков мог бы сохранить свою власть. Но, отмежевавшись от сил порядка, Керенский был бы вынужден через какое-то время сам уступить власть тем, кого традиционная историография относит к силам анархии. В этом случае история России пошла бы совершенно по-иному…»
Владимир Валерьянович Бестужев, как и всякий русский интеллигент, имел заветные темы, о которых мог говорить бесконечно. Но престарелый учитель истории вел замкнутый образ жизни – и говорить ему приходилось в основном на службе, во время уроков. С воспитанниками приготовительных классов.
Тема «Завершение Второй мировой войны» была для него одной из самых сокровенных. К уроку по этой теме он начинал готовиться загодя, за две зачастую недели. Подготовка, разумеется, состояла не в штудировании хрестоматий. Все подходящие к делу цитаты Бестужев давно знал наизусть. Владимир Валерьянович снова и снова обдумывал безупречную логику урока, подводящую к главной мысли. Он лишний раз оставался в подсобной комнате и просматривал картины для проектора, проговаривая про себя комментарии.
Это была не подготовка, а, скорее, предвкушение. В сущности, урок этот у Бестужева достиг совершенства своей формы лет восемь-десять назад и с той поры не менялся. Владимир Валерьянович этому не огорчался, называя себя здоровым консерватором.
«В мои года сложно переучиваться! – обычно говорил Бестужев молодым коллегам на разборе этого урока. – Хоть прогрессом я не манкирую, вношу что-то новое в каждую тему. Но здесь, согласитесь, не убавить, не прибавить!» И молодые коллеги соглашались: урок действительно достигал главной воспитательной цели. Причем важный эмоциональный вывод о гуманистическом характере Второй мировой войны со стороны русской армии делали сами учащиеся.