Гнедой заржал. И вот из пещеры, глубиной, в семьдесят сажен, вышли мохнатые, как семьдесят туч, семьдесят медведей. У каждого в лапах берестяной поднос с едой, на голове кожаный мешок-ташаур с питьем.
Впереди медленно выступал огромный зверь. Лапы его как толстые колоды, голова как обгорелый пень. На могучую спину десять медведей могли бы лечь. Шерсть у великана спереди светлая, как день, сзади черная, как ночь. Все медведи на задних лапах ступали, этот шагал на четырех. Близко-близко он к Чичкану подошел, низко-низко свою голову склонил:
— Ты для меня, Чичкан, утреннее солнце, вечерняя луна. Ты моего сына из огня спас. Ешь и пей, что хочешь, проси и требуй, чего пожелаешь, подарок выбирай, какой нравится.
— Угощенья вашего отведать не смею, подарка принять не могу. Ер-Боко-каан вас в свой белый дворец зовет, там он вас на цепь посадит, вокруг костра бегать заставит, на огне изжарит, — молвил мальчик.
У медведей на густых ресницах слезы повисли. Побросали они подносы с едой, ташауры с питьем и заревели:
— Рразорвем Ер-Боко-каана!
Большой медведь поднял правую переднюю лапу, все медведи разом смолкли.
— Я пойду во дворец, — сказал великан.
Спорить с большим медведем не посмели. Осушили они с горя все ташауры, съели все угощенье и, утирая лапами слезы, пошли в свою глубокую пещеру.
— Садись ко мне на спину! — приказал большой медведь Чичкану.
Мальчик вскарабкался по лапе медведя, как по толстому стволу дерева, на спину его лег, как на широкую кошму.
Быстрее воды побежал медведь, легче ветра помчался жеребенок. Так, вихрем, ворвались в стойбище Ер-Боко-каана.
— Ма-маш! — рявкнул медведь.
Скот в горы убежал, пастухи попрятались в аилы, ременными арканами прикрутили двери к железным скобам, притаились, дышать не смеют. Свирепые псы, дрожа и скуля, в кусты уползли.
А медведь к ханскому шатру бежит.
— Ма! Мааш!
Волосы поднялись на голове хана, шапка на пол упала, сердце чуть не треснуло, печень чуть не лопнула.
— Ммааш! Ммааш!
Ер-Боко-каан кинулся под топчан, его верные жены влезли в сундуки, крышками прикрылись.
А медведь, с Чичканом на спине, уже здесь!
Посреди ханского шатра, на хорошо утоптанном земляном полу, жарко трещал большой костер. Над костром на железной цепи висел медный котел. Когда медведь к постели кинулся, хан выскочил из-под топчана, к костру побежал. Медведь за ним. Семь раз вокруг костра хан обежал, медведь все ближе, ближе! Тут хан подпрыгнул, за железную цепь ухватился, сам себя на цепь верхом посадил, над костром повис и. заплакал:
— О-о, Чичкан, смерть ли моя пришла, добро ли меня ждет? Спаси меня, сынок, уведи ты этого спереди желтого, сзади черного зверя…