— Юрка? — проговорил он еле слышно. — Это твой брат?
— Да, ему шесть лет. И он болеет.
Болеет. А мама?.. Этот вопрос так и вертелся у него на языке, но он не спросил, не посмел, оробел.
«Бедная девочка, если бы только я мог помочь тебе чем-то!» пронеслось в его голове.
Он вновь улыбнулся.
— Даша, а хочешь, сходим в кафе? — предложил Олег, с надеждой глядя в ее глаза. — Или, может быть, тебе купить что-нибудь? — он неуверенно сглотнул. — Что ты хочешь?
— Нет, ничего не хочу, — упрямо покачала головой девочка.
Такая слепая решимость удивила его.
— Почему?
— А что я должна буду сделать за это? — вновь посмотрела на него исподлобья, как-то злобно.
Не доверяет, удрученно подумал мужчина.
— Ничего, я же уже сказал, — проговорил он, пытаясь убедить ее в бескорыстности дружелюбной улыбкой.
Даша замотала головой так сильно, что шапка упала ей на глаза, и пришлось ее поправить.
— Дядя Леша говорит, что так не бывает, — решительно заявила она, поднимая подбородок. — Всем людям друг от друга что-то надо. И за все приходится платить рано или поздно.
«Откуда только взялся этот чертов дядя Леша?! Кто он вообще такой?!» с гневом подумал Олег.
— А этот дядя Леша, — проговорил он, запнувшись, — давно с вами живет?
— Прилично уже, — проговорила Даша. — Юрке было четыре, когда он пришел. Он тогда тоже болел, а дядя Леша сказал маме, что за лекарства нужно платить, а у нас денег и так нет, — девочка злобно поджала губы, насупилась, поморщилась, взглянула на застывшего рядом с ней мужчину дико, с яростью, очевидно, пожалев о том, что так разоткровенничалась, а потом выдавила: — Дядя Леша денег не дал, но Юрка все равно поправился, я у соседей попросила, и они не отказали.
Олег стиснул зубы и сжал руки в кулаки. Ярость вспыхнула в нем ярким пламенем, сердце забилось громко и отчаянно. Какой негодяй может пожалеть денег на лечение ребенка?!
Олег задумчиво покачал головой, а потом, словно бы что-то вспомнив, внезапно спросил у Даши:
— А ты в школу ходишь? Тебе ведь восемь…
Она покачала головой.
— Нет.
— Что же так? — удивился Олег, с болью и сожалением глядя на девочку.
Даша поджала губы, но все же ответила сквозь зубы:
— Когда была баба Катя, она научила меня читать и писать.
— А где она сейчас? — сглотнув, ощущая, как бьется в висках кровь.
— Умерла, — с горечью проговорила девочка, подняла на него острый взгляд. — Несколько месяцев назад.
Боль тугим свинцовым комком собралась в горле, и он смог лишь выдавить:
— Мне жаль.
— Мне тоже, — тяжело вздохнула. — Она была хорошей. И о нас с Юркой заботилась. А когда ее не стало…