Если бы секс был волшебным зельем, то оно сработало бы три года назад. Кроме того, она теперь была другим человеком. Сейчас ей не нужна его любовь. Все, что ей нужно, – это оставаться в жизни своего сына. Она знала, каково это – расти без матери, и не хотела, чтобы ее сын пережил подобное. И еще она не хотела, чтобы он разрывался между родителями, которые используют его как пешку в своих разногласиях.
– Я не строю планы на этом основании, – резко сказала она. – Я…
Тут появилась Калила с подносом, и Адан вскочил, чтобы помочь ей. Он взял поднос из ее узловатых рук, укоряя за то, что она не послала горничную.
– Они все были заняты, ваше величество, – сказала она. – И это было нетрудно.
– Называй меня Адан, – твердо сказал он, – ты же обещала.
Пожилая женщина взглянула на Изабеллу, потом кивнула.
– Да, обещала. А теперь, Адан, будь хорошим мужем и накорми свою жену, – сказала она перед тем, как уйти в дом.
Изабелла прикусила губу, когда он отвернулся. Знал ли он, сколько эмоций отражается на его лице, когда он говорит с Калилой. Любовь, вина, боль, огорчение.
Ей захотелось встать и крепко обнять его, сказать, что все будет хорошо. Он был обременен столькими обязанностями, и она чувствовала себя виноватой, что добавляет ему хлопот.
Еда была простая, но сытная. Изабелла налила им по чашке горячего кофе. Они ели в молчании. Изабелла рассматривала сад. При солнечном свете лабиринт казался совсем другим, не таким волшебным.
Она подумала, что их одежда, должно быть, все еще лежит там, и покраснела от воспоминаний. По коже пробежали мурашки.
Она пыталась не думать о случившемся и все же не могла думать о другом. В ее голове с утра крутились воспоминания.
Каждое погружение в ее тело, каждый поцелуй, каждый вздох, каждая ласка были для нее откровением. Как она раньше могла жить, не зная этого наслаждения, такого простого и такого изысканного?
И как она могла допустить такую чудовищную ошибку и позволить этой ночи случиться? Но когда она прикоснулась к нему в лабиринте, то не в силах была удержаться. Она должна была понять, куда ее приведут чувства.
Быть может, именно это она сделала два года назад в доме своего отца? Последовала за своими чувствами в мрачное, ужасное место, которое разлучило ее с мужем и ребенком? Узнает ли она когда-нибудь, что случилось?
– Ты говорила, что твоя мать вздохнула с облегчением, когда ты покинула ее дом после выздоровления, – внезапно сказал Адан, выводя ее из задумчивости. – Почему?
Ей всегда было тяжело думать об их отношениях с матерью. Но если он был откровенен, ей следовало отплатить той же монетой.