Да, это был нервный срыв. Как бомба замедленного действия, готовая вот-вот взорваться.
И она рванула. Пятого июня.
Я пришла с работы раньше, но Альку все равно не спасла. Я обнаружила ее в ванне, полной алой воды, с перерезанными венами.
Я дико закричала. Так дико и так страшно, что, казалось, меня услышал весь город.
Больше ничего не помню. Только похороны. Особенно отчетливо осознаю, как прошу Мишу укрыть Альку одеялом, ведь она так чувствительна к холоду! Как она будет лежать в сырой земле?!! А еще в темноте! Она же боится темноты!! Я кинулась к гробу, стояла на коленях и рыдала, а Миша меня оттаскивал, я отбивалась, как сумасшедшая, и рыдала, уткнувшись в его грудь. И продолжала рыдать все последующие три месяца. Не могла остановиться.
До тех пор, пока не поняла, что нужно сделать. Ясно и отчетливо не осознала этого.
И он скоро поймет.
Возмездие уже близко…
Когда я приняла решение, стало намного легче. Я знала, что нужно сделать, и почти до мельчайших деталей все продумала. Дело оставалось за малым. Почти… Нужно было сделать еще кое-что, но для этого, следовало некоторое время подождать. А потом я, наконец, смогу осуществить задуманное.
И Алька будет отомщена!
Я изменилась. Это заметил даже Миша. Он приходил ко мне каждый день после работы и звонил раз по пять за день по телефону. Он говорил, что я, кажется, начинаю приходить в себя и учиться жить заново. Я не спорила. Может быть. Но только к жизни меня толкает ненависть. Ненависть к человеку, который убил мою сестру.
Скоро, совсем скоро он заплатит за все, что сделал!!! И я буду спокойна!
Однажды вечером, когда Миша вновь пришел ко мне, и мы сидели на диване, разговаривая о каких-то пустяках, он внимательно посмотрел на меня и спросил:
— Надь, а ты ничего не задумала?
Я испугалась. Затем удивилась.
— С чего ты взял?
— Ты странно ведешь себя, и…
— Странно?! — воскликнула я — Миша, ты бы определился уже, какой хочешь меня видеть! Убитой горем или… пытающейся жить? — мой голос сорвался.
Миша стремительно подсел ко мне и руками схватил за щеки.
— Живой! — сказал он — Ну, конечно, живой!!
— Ну, так я… и живу, — проговорила я тихо, запинаясь.
— Надька! — простонал он и, наклонившись, поцеловал меня в лоб — Наденька!!
Я прижалась к нему крепко-крепко и закрыла глаза. Мне было так хорошо и так приятно. Не одиноко. И я, действительно, была живой. Сейчас. С ним.
Он обхватил меня руками. А я положила голову ему на плечо.
— Миша, — проговорила я тихо — Я тебя так люблю!
Он, казалось, весь напрягся. Я почувствовала, что он стал словно каменным. Но потом вздохнул и ответил мне в волосы полушепотом: