И вот однажды мне поручили подготовиться к педсовету по теме интеллектуальных игр для школьников переходного возраста. Ох, как же я готовилась — притащила на педсовет собранные по разным библиотекам и друзьям всякие игры, даже собиралась провести одну из них с учителями. Но как только начался педсовет, все они тут же склонились над тетрадями, журналами, планами. И никто-никто меня не слушал. И прервали меня уже на третьей минуте: «Спасибо. Есть вопросы к выступающему?» Вопросов к выступающему не было. И я прошла к своему месту и села удрученная, но решила: ладно-ладно, я вам покажу. И показала. Через какое-то время, наверное месяца через два или три, мне опять поручили выступить на педсовете по теме, что-то там о развитии художественного воспитания и его какого-то там значения для… не помню. И я опять вышла к специальной, сделанной для педсоветов, небольшой трибуне, и опять все склонились над тетрадями и журналами, и тогда я, даже не переворачивая листы, стала бойко и звонко читать один и тот же лист снова и снова, пока меня не остановили: «Спасибо, есть вопросы к выступающему?» Вопросов, как всегда, не было. Но парторг школы Зинаида Степановна сказала, что у нее есть вопрос, но она его задаст позже. И она задала. Меня вызвали на партбюро школы и спросили:
— Что за шутки вы себе позволяете? Вы что, не понимаете, где вы находитесь?
И я подумала, и правда не понимаю, где я нахожусь, зачем мне это коммунистическое воспитание и «пионеры приветствуют двадцать четвертый съезд КПСС»…
Подумала. И уволилась.
Мне и сегодня иногда кажется, что временами я опять не понимаю, где я нахожусь…
А знаете, когда я вдруг поверила в то, что Шекспир, ну тот, актер театра «Глобус» Шакспир, никогда не писал этих восхитительных пьес — хроник, комедий — и, главное, да-да, главное, сонетов никогда не писал?
Вот я приехала в Стратфорд. Автобус с туристами останавливается в одном и том же месте — я туда дважды ездила — рядом с туристическим агентством. Чтобы туристы билетов сразу на все закупили — и в дом-музей, и в музей Шекспировского Королевского театра, и в дом Корелли Марии, которая создавала облик Стратфорда, чтобы он стал похож на тот город, в котором родился Шекспир, ну то есть Шакспир. Там сейчас шекспировский институт.
И мечтала я ужасно побывать именно там. Я-то думала сначала, вот приеду — и как затрепещет все внутри. Как задрожит. Как случится у меня в голове переворот, и начну я новую жизнь.
А вот и нет.
Там в центре города клумба, а в клумбу воткнут памятник. Воткнут — почему я так пишу, потому что вроде как это и не бюст, а драматург до талии. И глазки у него остренькие и хитрые, и носик мышастый суетливый, и букли парика гладенькие парадно-завитые, и камзол такой богатый, ну прямо королевский камзол. И весь вид этого, до талии, такой победительный, торжествующий, ну и впрямь ног под собой не чует. И разве такой вот франт и пижон с пустыми глазами и легкомысленным поведением мог написать: