И вот мама сшила себе платье цвета брюк Ван Бателаана, с черным плоским шелковым бантом под круглым воротничком, с глубоко вырезанными проймами на плечах. Не знаю, как объяснить, но, когда мама, такая хорошенькая в этом восхитительном платье, с острыми загорелыми плечиками и в новых голландских туфельках поехала в Одесский оперный театр, таксист все время оборачивался на маму смотреть и чуть не врезался в трамвай.
Короче, мы приехали из отпуска, и мама, счастливая и довольная своей триумфальной поездкой в такси и отдыхом у моря, собралась писать календарные планы и записывать на магнитофон разные упражнения для уроков. Тогда ведь не было никаких там записей типа «Английский за три дня», «Английский во сне» и так далее. Да, мама работала учительницей английского языка. И велела нам не шуметь, чтобы не испортить запись.
Мы уселись в своей комнате, я — читать, сестра — рисовать.
Но мама время от времени выключала магнитофон и просила:
— Не шуршите, девочки!
— Мы не шуршим, — отвечали мы.
Сестра вообще уснула, а я переворачивала страницы книги так, что даже мне самой не было слышно.
— Прекратите же шуршать! Вы мне испортили запись вашим шуршаньем! — опять прикрикнула на нас мама. Сестра испуганно подняла голову с мятой, горячей от подушки щечкой.
— Мама, мы сидим очень тихо! — возразила я, но тут не только мама, но и я, и сестра тоже услышали этот странный шорох.
Звук шел из шкафа, где лежали коробки с репродукциями, которые мы собирали во время экскурсий по музеям и залам. Мама осторожно открыла шкаф. Шуршало из коробки с надписью «Эрмитаж. мал. голл.».
Тогда я уже достаточно повзрослела, чтобы не подумать о том, что это так шумно возятся персонажи репродукций с картин малых голландцев. Хотя, не скрою, мысль такая все же мелькнула. В коробке не просто шуршало, там стучало, копошилось и просилось наружу. Что-то…
— Пошли, — приказала мама и, осторожно взяв коробку, вынесла ее в палисадник и положила на траву.
— Может, просто выбросим? Завяжем потуже и выбросим? — предложила сестра.
— Как это?! — возмутилась мама. — Там же малые голландцы! Мы же их несколько лет собирали! Нет, придется открыть.
Тогда мы еще не смотрели американские фантастические фильмы о всяких существах космического зла, как, скажем, в одном кино. Там, значит, один ужасный такой монстр, слюнявый весь и гадкий, как большой кузнечик, пробирается обманом к нашим на корабль… Ух, прямо дух захватило! К нашим. Когда же мы уже будем обо всех людях планеты Земля так говорить — наши, а?.. Так вот, этот ужасный пробрался на корабль, чтобы, когда его привезут на Землю, сразу же начать причинять нам всем, землянам, зло, покорять нас, брать в рабство и завоевывать наше жизненное пространство. Короче, мы тогда еще и не читали, и не смотрели ничего подобного. Перед нами была коробка с чем-то явно живым, и с нашими малыми голландцами. Нам предстояло эти две компании разделить. Потому что малым голландцам можно и нужно было жить у нас дома, а тем, другим, — нет. Они ведь мешали маме записывать на магнитофон упражнения к уроку.