– Пойдем на балкон, покурим, – сказал мне брат. – Ну, рассказывай, как дела в школе?
– Да так себе, – кисло пожал я плечами.
– Запомни, нам «так» – не надо. Ты должен учиться хорошо. Ведь в конце-то концов тебе придется за меня сдавать. Ну, что ты сделал такую рожу? Не бзди – прорвемся. Сочинение, так и быть, я напишу сам. А вот математику… Кстати, как у тебя с математикой?
– Более-менее. Математик – большой насмешник, а я этого не люблю. Приходится учить.
– А кто такой? Я его не знаю? – Дело в том, что Валерка один год учился в этой школе, правда, давно, на излете сталинизма.
– Его зовут Кирилл Васильич…
– А, знаю. С такими усиками, хохол, да? Все время кашляет, точно? Учился я у него в восьмом классе. Злой хохол. Ему лавры Ларичева не дают покоя. Он же когда-то с ним учился. Но тот вышел в люди, а наш в школе застрял.
Приходилось только поражаться, откуда брат знает (и главное – помнит) такие подробности. Он только на секунду закрыл глаза, припоминая. А как будто в картотеке порылся и вот – вынул нужную карточку.
– Старичок, не бзди и получше учись, и тогда мы все сделаем, как задумали.
– Валер, я даже бином Ньютона секу. А вот «трига» – это такой полутемный лес.
– Время есть – подтянешь.
– Да ты послушай. Я тебе честно говорю. У меня нет математических способностей. Если я что-то и смогу сделать, так только письменную. А устная, а физика?
– Это не твоя забота. Кто-нибудь у тебя есть в классе из наших?
– Петров, в параллельном.
– Это удачно. Как у него с математикой и физикой?
– С математикой вроде нормально.
– Петров – это очень хорошо! Такой же белобрысый, как я и тоже в очках. Вовка, а ведь он на меня больше похож, чем ты.
– Ну, и что?
– Дура! Ведь на экзаменационном билете будет моя фотокарточка. Понял?
Да, теперь я и понял и вспомнил. Когда-то очень давно, когда мне было всего лет девять, не больше девяти лет, Валерка как-то для своих нужд варганил справку об освобождении от школы. То есть, собственно, не справку, а липу.
– Смотри и учись, пока я жив.
На бланке поликлиники он нацарапал стандартный текст. Я очень хорошо знал его безупречный почерк и просто вытаращился на эти каракули. Тут ничего нельзя было понять.
– Непонятно написано, – сказал я.
– Учти на будущее: все медики пишут, как курица лапой.
– Но справка без печати – фигня, – сказал я.
– Все учел. Смотри и запоминай.
На отдельном листочке лиловыми чернилами он по линейке начертил два треугольника, внутренний и внешний. Затем, прицелясь пером, погнал какую-то надпись, которую я никак не мог прочитать.
– Понял? – спросил он.