– В таком случае почему, во имя Господа, ты не открылась мне сразу и не положила конец нашим страданиям?
– Мне следовало бы задать тебе тот же вопрос, – отпарировала жена, укоризненно улыбнувшись. – Почему ты не пришел ко мне сразу, как только отыскал его?
Клейтон смиренно снес упрек.
– Ты права, дорогая.
– Рада слышать это, – уже мягче буркнула она, – поскольку именно это хотела доказать, когда ушла из дому. Клейтон, ты дважды заподозрил меня в неслыханной подлости и в обоих случаях отказался объяснить, какое, по твоему мнению, преступление я совершила, так и не дав мне шанса оправдаться. Помнишь, что произошло, когда ты утащил меня с бала у Эмили и силой увез в Клеймор? А когда нашел записку, все повторилось сначала. Тогда я тебя простила и прощу теперь, в последний раз, но взамен потребую выполнить мою просьбу.
– Все, что угодно, – согласился он, морщась при напоминании о том, как был несправедлив к жене.
– Все, что угодно? – улыбнулась она, пытаясь развеселить его. – В пределах разумного, конечно?
Клейтон потерся подбородком о пушистую макушку Уитни.
– Все на свете, – поправил он твердо.
– В таком случае я хочу взять с тебя клятву, что впредь ты всегда дашь мне возможность ответить на все обвинения в тех страшных преступлениях, которые я, по твоему мнению, совершила.
Клейтон, порывисто вскинув голову, всмотрелся в жену, чьи отвага и мужество как никогда ясно проявлялись в гордом развороте плеч и вздернутом подбородке, хотя в огромных зеленых глазах сияли нежность и искренность. Страшные преступления? Она – олицетворение радости и любви; утонченное, изысканное сочетание женской мудрости, совершеннейшей невинности и неукротимой дерзости. Она уже дала ему целый мир счастья и страсти и теперь готовится подарить ребенка. Он мечтал, чтобы она попросила у него нечто необыкновенное, трудновыполнимое, дала какую-нибудь немыслимо сложную задачу. Чтобы он смог заслужить ее прощение. Но Уитни добивалась всего лишь простого обещания, потому что хотела лишь одного: его любви. Сознание этого разрывало сердце Клейтона. Переполненный эмоциями, которым не было выхода, он хрипло и униженно пробормотал:
– Даю слово никогда больше так не поступать.
– Спасибо, – кивнула Уитни.
Клейтон повернул ее лицо к себе и скрепил клятву поцелуем.
Полностью удовлетворенная исходом беседы, не говоря уже о поцелуе, Уитни прижалась щекой к его груди и глубоко вздохнула. Как хорошо, что можно забыть это проклятое письмо и причиненные им горести!
Однако Клейтон еще не облегчил душу.
– Кстати, насчет этого письма, – начал он, но Уитни небрежно отмахнулась;