- Что ты скажешь на это? - не глядя, лорд Эдвард швырнул на стол какие-то бумаги, часть которых ворохом выцветшей хрусткой листвы рассыпалась по полу. Лорд никогда не стремился к театральности, но, похоже, она была у него в крови.
Кристофер кинулся было собирать упавшее, но помимо воли застыл, пораженный.
Легко узнаваемая внешность его высочайшего повелителя по праву считалась необыкновенной: в ней практически полностью отсутствовал цветовой пигмент. Кожа, брови и ресницы были светлыми, почти прозрачными, а волосы, напротив, имели оттенок насыщенный, пронзительный, словно выбеленное полотно. Однако, это была не седина, а естественный тон, доставшийся, по-видимому, с рождения. По крайней мере, именно таким изображали лорда портретисты на картинах разных эпох: менялись и совершенствовались фасоны одежды, окружающая обстановка, даже техники рисования, и только ледяной облик правителя Ледума оставался неизменным.
Однако почти двадцать лет назад кое-какие изменения все же случились: после трагической гибели близнецов Эммы и Эрика лорд Эдвард, следуя традиции, обрезал волосы. Но тогда Кристофер был совсем ребенком и мало что понимал. Всю сознательную жизнь он помнил длинные волосы правителя, ниспадающие свободно, разделенные неизменно прямо. Однако теперь, надев новый траур, лорд Эдвард был пострижен коротко и не так просто: прилив холодной молочной волны не доходил даже до плеч. Легкая причудливая асимметрия завершала образ: гладкие узкие пряди каскадом падали на лоб и чуть набок, застыв, словно схваченные внезапной ночной стужей.
Нельзя не признать: свежая стрижка смотрелась выигрышно, придавая правителю вид человека будущего, а не прошлого, к тому же, подчеркивала идеальный овал лица. Однако геометрия четких линий невольно ошеломляла, неся ощутимый заряд агрессии, и без того присущий лорду. Тем более контрастным на этом ослепительно-белом фоне выглядел единственный темный штрих: цвет глаз. Такой проникновенно-черный, что нельзя было различить зрачка.
Взгляд Кристофера не мог не зацепиться за другую деталь, не столь бросающуюся, но немаловажную: голову лорда венчала платиновая диадема. Снежные пряди почти скрывали россыпь мелких бриллиантов, но великолепный алмаз в центре горел и переливался, привлекая внимание и притягивая взор. Как завороженный, Кристофер глядел в самое сердце редкого камня, любуясь прихотливой игрой света на его острых гранях.
Это был "Властелин", самый крупный из ограненных алмазов. Прозрачный и чистый, как вода, он был безупречен, давая смертным наглядное представление о совершенстве. Вместо классического симметричного восьмигранника площадка бриллианта была огранена пятнадцатью плоскостями, что усиливало естественный блеск минерала и значительно облегчало магу взаимодействие с ним. Это была весьма трудная в исполнении непарная огранка "импариант", называемая также "идеальной". Идеальные пропорции огранки позволяли достичь максимального блеска и предельной игры света внутри камня, образуя более широкий и приятный для зрения цветовой спектр. Световые лучи, падающие внутрь "Властелина", отражались и выходили обратно через две наклонные грани, рождая повышенный блеск, который намного превосходил игру бриллиантов с четным числом граней. Он казался сгустком сияющей чистой энергии.