— Я не думаю, — вставил я.
— Нет, вы это только для меня говорите, — сказала она, то плавно поднимая ко мне взгляд, то опуская его к своим рукам. — Только вы не знаете… Все думают, что я из-за интереса за него пошла, что у него положение… Все так думают. Никто не понимает. Никто его не знает, а это такой человек! У нас дома соседка, через дверь, такая вредная особа — ну, одинокая и потому — она все с нами ссорилась и всякие гадости про Мирика говорила. Потом она заболела. Так Мирик две недели к ней ходил, каждый день после работы, лечил ее. И не просто полечит и уйдет, а он с ней разговаривал, как с равной. Потом, когда она поправилась, то сначала его очень всем хвалила, даже неудобно было: в очереди, к примеру, стоит, в магазине, и чужим людям рассказывает, какой он. Много и от себя добавляла, это уже лишнее. Но потом почему-то опять рассердилась и стала опять гадости говорить. К нам люди ходят, больные, так это потому. Так вы что думаете: он ее упрекнул, напомнил? — нет! Я очень нервничала от такой неблагодарности, вне себя была — так мне было обидно. А он мне говорит: «Ты, Лена, должна понимать, раз человек по развитию такой, то может не ведать, что творит». И еще сказал: «Умение не смотреть на развитие — признак мудрости. Если она опять заболеет, то я так же буду к ней ходить, потому что мной движет не сострадание, а уважение к себе». Вот как он мне сказал. Но разве кто понимает!
Она замолчала и стала глядеть в угол. Я смотрел на ее красивый профиль, совсем детский, и не знал, как теперь перевести разговор на нужное мне. Но она, словно подслушав, откликнулась сама:
— Вот и Марта… А он первый сказал мне, что ее надо устроить. А разве он обязан?
Я было уже приготовился задать вопрос, но она опередила меня:
— А вы тоже думаете, что я из интереса?
— Я? Нет, почему же… Я не думаю.
— А это мне так обидно. Это даже представить трудно, — она вдруг подняла руки с колен и протянула их в мою сторону, ладонями вниз.
Я поерзал в кресле. Она подержала руки перед собой, потом медленно их опустила; покачала горестно головой, закрыв глаза.
— Разве это понимают?! — прошептала она.
Так она сидела с опущенной головой; я осторожно покашлял.
— А вы одиноки? — вдруг спросила она, подняв брови и выжидательно на меня глядя.
— Я? То есть в каком смысле?
Леночка грустно улыбнулась.
— В каком смысле, — повторила она. — Разве в этом есть разные смыслы?! А вот он — одинок. В мире людей.
— Но вы с ним, — вежливо возразил я.
— Я? — она опять улыбнулась, но на этот раз скорбно-снисходительно. — Нет, я только хранительница.