* * *
– И они называют это коттеджем, мама? – спросила Люси, слегка запрокидывая голову, чтобы как следует рассмотреть великолепный бальный зал Бельмере в поместье Беллэми. – Какие красивые фрески. Посмотри, как художник чувствовал море! Как, наверное, чудесно жить среди такой красоты.
– Да, дорогая, они действительно называют это коттеджем. Здесь не принято выпячивать своё богатство, как в Ньюпорте. Здесь люди более сдержанные, потому что их капиталы старше.
Люси никогда не была в Ньюпорте, что в Род-Айленде, или любых других летних анклавах, но видела, что здесь действительно не было такой кричащей роскоши, как в некоторых особняках Пятой авеню в Нью-Йорке. Но почему этот особняк называли коттеджем, оставалось за гранью её понимания.
– В Ньюпорте, – прошептала мама, – слуги-мужчины часто носят парики, прямо как английские лакеи. – Она сделала небольшую паузу. – Не то чтобы я бывала в таких домах, просто мне рассказывали. – В её голосе слышалось притворное осуждение.
Позади них началась какая-то суматоха, и, обернувшись, они увидели, что гости заметно оживились: хозяйка дома поочерёдно приветствовала всех присутствующих – кивком или парой слов. Аделаида Беллэми в роскошном ярко-синем муаровом платье лавировала по бальному залу, словно дорогая яхта.
– Ах, как же я рада вас видеть. Сноу, дорогие мои! – воскликнула она. И Люси почувствовала, что мама буквально раздувается от гордости. – И Люси! Какое чудесное платье! Боже мой, как ты в нём хороша! А твои волосы! Вы ходили в деревню к Харриет Битти?
– Нет, причёску мне сделала мама. – После небольшой паузы Люси добавила: – Она в этом настоящий мастер.
Люси заметила, как мама побледнела, и поняла, что опять сказала что-то не то. Аделаида Беллэми подалась вперёд.
– О, моя дорогая, я уверена – это самый меньший из талантов твоей матери. – Она встала между Люси и Марджори, заслонив их друг от друга своим, как про себя охарактеризовала его Люси, монументальным носом. – Я хочу познакомить вас со всеми, кто уже приехал на лето. Не могу обещать вам, преподобный, что все они появляются в церкви каждое воскресенье. Так что пойдёмте.
Она взяла Марджори Сноу под локоть и повела через зал. Люси и преподобный Сноу шли за ними. Зал был пышно украшен орхидеями из оранжереи Беллэми. Оркестр грянул мазурку, и несколько молодых пар тут же устремились в центр зала: начался первый танец вечера.
Несколько постаревших красавиц пытались упросить мужей потанцевать. По одной стене бального зала стоял ряд позолоченных стульев, на которых сидело несколько весьма древних людей. Две маленькие и сухонькие пожилые леди, укутанные в мохеровые одеяла, сидели в инвалидных колясках.