Что же мы имеем сейчас? Снейп по-прежнему преподает в школе, Волдеморт его вызывает. Если бы на вызовы он не откликался, на него бы уже устроили охоту. Кровавую, причем. Насколько я понимаю, Волдеморт предателей не прощает. Да и кто их прощает?
В общем-то, из всего этого можно сделать один-единственный вывод. И если он верен (в чем я почти не сомневаюсь), то злиться на Снейпа у меня нет никакого морального права.
Я смотрю на часы. Половина восьмого. Кажется, пора на дополнительные зелья.
По дороге в подземелья я стараюсь не обращать внимания на взгляды и перешептывания, и мне это даже почти удается. Снейп, помнится, говорил, что надо абстрагироваться, и что никому до меня дела нет. Даже сейчас – таращатся только потому, что фамилию в «Пророке» прочитали. Ну что ж, вот он я. Дальше что? Ничего? Ну и гуляйте.
Все-таки я опаздываю на семь минут. Плохо. Ни разу еще не опаздывал. Надеясь, что он не очень разозлится, я стучу.
– Лонгботтом? – Снейп, кажется, удивлен. Не ожидал, видимо, что я приду. – Проходите.
В лаборатории я сразу сажусь в кресло. То самое, второе – оно по-прежнему на месте. Хороший знак. Но Снейп не садится. Он стоит напротив меня, скрестив руки на груди, и смотрит так пристально, словно собирается взглядом прожечь меня насквозь.
– Если вы ждете каких-то объяснений, вынужден вас разочаровать, – холодно предупреждает он.
– Не жду, профессор, – возражаю я, стараясь говорить спокойно. – Я вообще ничего не видел и не слышал. Я все понимаю, сэр.
– И что же вы понимаете? – настороженно спрашивает он, сдвинув брови.
– Ну, я же говорю, сэр, что ничего не…
– Я не глухой, Лонгботтом, – перебивает Снейп. – Меня интересует, что вы там себе нафантазировали.
– Ну… – скажу, если ему так хочется. Заодно проверю правильность своих умозаключений. – Вы ведь шпион, да, сэр?
Его выражение лица почти не меняется. Только брови сдвигаются еще сильней, и на лбу четко обозначаются вертикальные морщины.
– И что же позволило вам прийти к подобному выводу? – сухо спрашивает он.
Я пересказываю ему свои рассуждения, стараясь говорить максимально кратко. О раскаянии не упоминаю совсем, подозревая, что Снейпа оскорбит само предположение о наличии у него подобных эмоций.
– Вы разговаривали с директором, Лонгботтом? – интересуется он, когда я заканчиваю.
– Зачем, сэр? – удивляюсь я.
– Чтобы убедиться в правильности собственных выводов, – нетерпеливо объясняет он.
– Нет, сэр, – я качаю головой. А следовало бы. Более того, с этого нужно было начинать, а не с рассуждений. Кажется, я опять краснею.
– Поразительное сочетание умных мыслей и идиотских поступков, – язвительно изрекает он и садится, наконец, в кресло.