— Я женюсь на ней, — заявил он с таким видом, словно это был решенный вопрос.
Армстронг напрягся, сжав кулаки. Его глаза потемнели. У него был такой вид, словно он готов кинуться в драку снова.
— Я доверял тебе. Предполагалось, что ты излечишь ее от влюбленности, а не потащишь в свою проклятую постель. — В гневном голосе друга Джеймс уловил боль от его предательства, и это ранило его в самое сердце.
— Ты должен понимать, что я не хотел, чтобы так случилось. — Вряд ли это могло сойти за извинение, но в данный момент Джеймс не был способен на большее.
Виконт одарил его таким взглядом, что чувство вины, захлестнувшее Джеймса, затмило физическую боль.
— Я скорее увижу тебя в аду, чем позволю жениться на ней.
Картрайт уставился на Армстронга с таким видом, словно тот рехнулся.
— Конечно, это не самые идеальные условия для заключения брака и определенно не то, чего ты желал для Мисси, но, учитывая, что она в положении, я не вижу иного выхода.
Джеймс был более чем счастлив позволить Картрайту вбить немного здравого смысла в голову друга. Поскольку в данный момент он, Джеймс, резко упал в глазах Армстронга, чем меньше скажет, тем лучше. В конце концов, тот скоро станет его шурином, хочет он того или нет.
Армстронг фыркнул.
— Не самые идеальные? Неужели? — поинтересовался он ироническим тоном. — Кто сказал, черт побери, что у нее нет иного выхода?
Здоровый глаз Джеймса сузился. О чем, к дьяволу, Армстронг толкует? Разумеется, у Мисси нет выбора. Кто еще пожелает жениться на ней теперь, когда она ждет его ребенка? Если только…
— Что это значит? — Левая часть его рта распухла до такой степени, что речь стала невнятной.
— Именно то, что я сказал. Ей незачем выходить за тебя замуж, если она этого не желает. А насколько мне известно, для моей сестры ты практически женат на леди Виктории, которая носит твоего ребенка.
— Ну, скоро она узнает, что все обстоит несколько иначе, — возразил Джеймс, превозмогая боль, пронзавшую его каждый раз, когда он шевелил губами.
Пока они препирались, Картрайт, обычно равнодушный к спиртному — в отличие от его отца, питавшего пристрастие к выпивке, — подошел к серванту и налил бренди.
Джеймс и сам не отказался бы выпить.
— Уверен, Гренвилл взял бы ее без вопросов, — заявил Армстронг, вызывающе выгнув бровь.
Джеймс вскочил на ноги, забыв о боли в спине. Его гнев был почти осязаем.
— Будь я проклят, если позволю ей выйти за Гренвилла.
— Она не нуждается в твоем разрешении, — презрительно бросил Армстронг.
Джеймс посмотрел на Картрайта, словно призывая вмешаться. Но тот продолжал прихлебывать бренди, храня бесстрастное выражение, действовавшее Джеймсу на нервы. С возгласом отвращения он снова переключил внимание на Армстронга.