Панкратов бросился им навстречу.
Сазонов лишь мельком взглянул на него и буркнул:
— И откуда эти борзописцы обо всем раньше нас узнают? Человек только в сознание успел прийти, а этот уже тут как тут.
— Мне непременно нужно с вами пройти, — сказал Панкратов. — И учтите, что информация обо всем происходящем должна идти из первых рук, а не отшлифованная.
— Молодой человек, а вы о тайне следствия слышали что-нибудь? — неприязненно ответил Сазонов. — Если не слышали, могу напомнить…
Батогов вступился за приятеля:
— Михаил Логинович, Панкратову действительно нужно послушать свидетеля. В поезде ведь его родной брат погиб. А то, что Алексей Павлович — корреспондент, дело вторичное. Он может и не написать ничего, если следствию нужно будет сохранить в секрете все, что скажет Владимиров. Пустите его, пожалуйста, под мою ответственность.
— А какая у вас ответственность? — возразил Сазонов. — Это у меня перед государством ответственность, а у вас перед длинным рублем.
— И тем не менее, — продолжал, улыбаясь, Батогов. — Моя ответственность, конечно, не сравнима с вашей, но я могу и жизнью поплатиться, если что не так сделаю. Пропустите его, я вас очень прошу!
— Ладно, пошли вместе. Но предупреждаю, вопросы буду задавать только я! Никакой самодеятельности!
Они поднялись в лифте на третий этаж. Здесь у стола дежурной сестры их ждали врач и еще один омоновец.
Доктор предупредил, что больной очень слаб и они должны будут покинуть палату по первому же его, врача, требованию.
— Но говорить он может? — спросил Сазонов.
— Может, но не долго. И волноваться ему пока нельзя ни в коем случае.
Владимиров лежал в палате один. Около его койки громоздилась всевозможная аппаратура, собранная для столь важного пациента из двух больниц и трех поликлиник города.
Пришедшие расселись в изголовье раненого. Владимиров смотрел на них беспокойно.
— Здравствуйте, Олег Евгеньевич, — начал Сазонов. — Я старший следователь Сазонов Михаил Логинович. Это мои помощники. Как вы себя чувствуете? Отвечать на вопросы можете?
Владимиров утвердительно кивнул. Панкратов приготовил диктофон. Сазонов недовольно покосился на него, но промолчал.
— Скажите, Олег Евгеньевич, до момента взрыва в вагоне ничего необычного не происходило?
— Нет, — тихо ответил раненый. — Все было спокойно… Отправились мы из Питера по расписанию, ехали нормально.
— Не было у вас споров, ссор по какому-нибудь поводу?
— Нет… А чего нам спорить?… Вот только когда парни стали в карты играть, они маленько спорили, но просто так, от скуки.
— А во что вы играли? В какую игру?