— Значит, Лаврэнтий, ты предлагаешь создать специальные снайперские группы для ликвидации высокопоставленных врагов Советского государства? И на эту мысль тебя натолкнул Стасов. Я правильно все понял, Лаврэнтий? — Иосиф Виссарионович, прищурившись, смотрел сквозь клубы ароматного дыма на наркома НКВД. — Еще ты предлагаешь изменить схему охраны первых лиц нашей страны. Так?
— Да, товарищ Сталин. Именно так. После разговора со Стасовым я, подключив специалистов, проработал этот вопрос, в том числе и с Власиком. Выяснилось, что ныне существующая система безопасности не обеспечивает защиты от действий снайперов.
— Интэрэсно, интэрэсно. — Сталин отложил трубку и холодным тоном продолжил: — Почему ви и другие товарищи не подумали о такой возможности, а дожидались «помощи со стороны»?
Берия остро почувствовал, что от того, что и как он скажет, будет зависеть очень много, возможно, что сама его жизнь:
— Товарищ Сталин! Я признаю допущенные мной ошибки. Сработала сила стереотипов, так же обстоят дела и у наших противников, и у союзников. Но теперь у нас есть преимущество.
— Хорошо, Лаврэнтий, я верю тебе. Подготовь список особо важных «друзей» Советского Союза и учти — Гитлера убирать НЕЛЬЗЯ! Иди, Лаврэнтий, работай.
После ухода Берия Сталин подошел к окну и задумчиво проговорил, очень тихо, почти шепотом: «Не выпускаем ли мы джинна из бутылки?..»
Придя к Мартынову, получил кучу бумаг и принялся их изучать. Да. Предстоят веселые дни. Судя по списку мест, в которые мне предстоит ездить и ходить, Москву я узнаю получше. Ладно, все веселее, чем только бумажки перебирать. Сам постоянно стонал, что хочу реальным делом заниматься. Теперь займусь, в «штирлица» поиграю. Жаль, что эти бумаги нельзя домой брать — секретность, мать ее! А как бы хорошо было: лежишь рядом с Олеськой, учишь «легенду», благодать! Ан нет! Придется на месте все учить. Бляха муха, докатились! В столице сотрудник госбезопасности играет роль живца! Было бы смешно, если бы не было так грустно. Интересно, а кто у немцев занимается моей персоной? Абвер или ведомство Гиммлера?
— Александр Николаевич, разрешите вопрос? — Мартынов покосился на меня, как на «врага народа», и оторвался от своих бумаг:
— Ну? — У меня сложилось полное впечатление, будто он ожидает какой-то пакости с моей стороны. К чему бы это?
— Александр Николаевич, а кто именно мной интересуется — известно? Вернее, какое ведомство? Одно дело, если это люди адмирала Канариса, и совсем другое, если Гиммлера. Они же по-разному работают, или я не прав?