Из отчета старшего сержанта ГУГБ Вашкина А.С., командира группы наружного наблюдения и охраны, работающей по объекту «Гуляка» от 8.06.1942 г.
«…в 12 часов 17 минут объект покинул здание наркомата и сразу был усажен в автомобиль ЗИС, закрепленный за полковником ГБ Судоплатовым П.А. «Гуляка» вернулся в наркомат в сопровождении п-ка Судоплатова в 14 часов 13 минут. В соответствии с ранее полученными указаниями наблюдение за объектом в период с 12 ч 17 мин до 14 ч 1 мин не производилось…»
Интерлюдия. 7. 06.1942 г., Свердловская область, верховья реки Невья, в/ч № 312/1 НКВД СССР
… — Ну, что скажете, товарищи? — Блеснув стеклами пенсне, Берия подался к собеседникам.
Напротив наркома за столом сидели два болезненно худых человека в мешковатых гражданских костюмах, изучающих какие-то бумаги.
— Товарищ нарком, — один из них, светловолосый мужчина лет сорока на вид, поднял слегка косящие глаза от бумаг, — если то, что здесь написано, действительно сработает… — Он помотал головой. — У меня слов не хватает! Это прорыв! Настоящий прорыв в радиотехнике, и не только в ней!
— Через сколько времени вы сможете изготовить опытные образцы?
— Не раньше октября, товарищ нарком. — Мужчина на секунду задумался и еще с большей уверенностью повторил: — В октябре будут опытные образцы. Не раньше.
— Хорошо, товарищ Нейман. Завтра к 14 часам жду от вас список необходимых материалов. Все, что вы считаете нужным, будет вам предоставлено. А что скажете вы, Петр Алексеевич? — Берия переключился на второго специалиста, продолжавшего изучать бумаги.
Пожилой, лет шестидесяти на вид, мужчина оторвался от бумаг и близоруко посмотрел на наркома.
— Знаете, Лаврентий Павлович… — Он откашлялся. — Если бы эти бумаги мне дали не вы, я бы подумал, что это глупая шутка! Но теперь… Первые результаты можно ожидать к началу следующего года. Разумеется, в том случае, если к данной проблематике подключатся специалисты ЦВИРЛ. Возможно, что сроки сместятся в сторону уменьшения.
— Что ж, Петр Алексеевич. От вас жду бумагу, как и от товарища Неймана…
Первые три дня в должности заместителя Мартынова были одними из самых трудных для меня за все время нахождения в новой жизни. Я просто физически ощущал груз ответственности за работу группы. До этих дней я и не представлял, как чувствовал себя Мартынов, как тяжело ощущать цену возможной ошибки в работе. Да еще эти пацаны, будь они неладны! Работали они прекрасно, все понимали с полуслова, но их любопытство! Это нечто! Каждую свободную минуту кто-то из них докапывался до меня с вопросами. Приходилось крутиться, как ужу на вертеле, чтобы не брякнуть лишнего. А не отвечать я не мог. Слишком точные инструкции мне были даны по этому поводу. Да и самому, чего уж скрывать, было приятно выступать в роли этакого эксперта и учителя. Самым трудным для меня в новом качестве было составление ежедневных отчетов руководству. Опять же, из-за высокой цены ошибки. Позориться не хотелось, просто жуть! Да еще разговор с Судоплатовым! Он никак не выходил у меня из головы, как и спокойная реакция Меркулова на мое сообщение о нем. Ни удивления, ни возмущения. Не было никакой реакции. Кроме удовлетворения от вовремя предоставленного отчета. Ну и фиг с ними. Значит, все идет так, как и должно идти.