А утром в четверг, 11 июня, я проснулся и в первый момент не понял — что не так? А потом вдруг осознал — пропало это надоевшее чувство тяжести! Видимо, я просто втянулся и привык к новому положению. Даже мои постоянные спутники, охрана, проявили эмоции — удивленно переглянулись, увидев мою довольную физиономию. А я действительно был доволен. Даже воспоминания об Олесе перешли в какую-то новую стадию — было больно вспоминать, но чернота ушла из груди.
Привычно устроившись за своим столом, с улыбкой посмотрел на ребят. Бесятся, как дети малые. Даже Мелешин попал под «дурное» влияние вчерашних студентов! Детский сад, а не сотрудники НКВД! Только что рожки друг другу не ставят! Наконец они успокоились, и началась нудная работа. Привычно просматривая очередной отчет из госпиталей, я наткнулся на знакомую фамилию — Боннэр. Вчитался и окончательно убедился — она! Так-так-так! И что же здесь у нас? Находится на излечении в Свердловске… А… Понятно… Упомянута как свидетель событий. Все, неуважаемая! Не быть вам женой академика! Быстро набросав служебную записку, я предупредил ребят и отправился к Меркулову.
Владислав Николаевич был на месте и сразу принял меня. Передав ему свое «творение», я стал ожидать решения комиссара. Внимательно прочитав мою записку, Меркулов задумался, при этом он отбивал какой-то ритм пальцами на крышке стола. Неожиданно он встал, несколько раз прошелся вдоль стола и подошел к окну. Постояв так с минуту, он повернулся и спросил:
— Вы считаете, что, несмотря на все изменения, уже существующие в нашей жизни, она может принести вред стране?
— Да, товарищ комиссар государственной безопасности, считаю. Даже не стань она женой Сахарова, она все равно нагадит. И это не зависит от уровня ее жизни или убеждений — реальных или вымышленных. Ее отец расстрелян, а мать сослана, и этого достаточно. Она — мстительный, умный враг! Не мне судить, насколько было справедливым решение по ее родителям, но я считаю, что именно это сделало ее Врагом.
— Хорошо, товарищ старший лейтенант. Спасибо за ваше мнение. Мы обязательно учтем его при принятии решения. — Вернувшись за стол, с улыбкой спросил: — А как новенькие у вас себя чувствуют?
— Нормально, товарищ комиссар. Только пацаны они совсем.
— Это не страшно, — еще шире улыбнулся Меркулов. — Быстро повзрослеют.
Поговорив еще немного о ребятах, я попросил разрешения и направился к себе.
Только вошел в кабинет, как Слава Коломийцев «обрадовал» меня:
— Товарищ старший лейтенант! Только что звонил полковник Судоплатов! Просил, чтобы вы сразу после возвращения от товарища Меркулова зашли к нему с каким-то списком.