— Товарищ лейтенант, очнулись? Потерпите, скоро остановимся и… — Голос и лицо стали отдаляться, и я снова отключился.
Пришел в себя я уже утром. Или вечером? Нет, все-таки утром. Пока думал об этом, стало гораздо светлее. Лежал я на ветках, укрытый чьей-то шинелью. Рядом похрапывало несколько бойцов. Я попытался приподняться, чтобы осмотреться получше, но спину пронзила такая боль, что я аж взвыл. Рядом кто-то зашевелился, и передо мной появилось уже знакомое лицо красноармейца.
— Товарищ лейтенант, очнулись? Попить хотите? — и он поднес к моему рту булькнувшую фляжку.
Сделав несколько глотков, я почувствовал себя немного лучше. Взглянув на добродушное лицо бойца, спросил:
— Где мы?
— За Деньгами мы находимся, тащ лейтенант.
— За какими деньгами? — охренел я настолько, что, забыв про боль, приподнялся. — Ты в своем уме, боец?
— Село так называется — Деньги. От Золотоноши двенадцать километров. Вот мы недалеко от него и находимся.
— Ф-фу. А я уж подумал, что с ума мир сошел. Кстати, кто вы и сколько?
— Четырнадцать человек, товарищ лейтенант. Мы из-под Чапаевки. Я и еще двое — артиллеристы, один танкист, остальные пехота. Старший у нас был, старшина Волков, из пехоты. Он сейчас с тремя бойцами в село пошел, продуктов добыть да обстановку узнать.
— А почему тогда был? — удивился я.
— Так вы же пришли в себя, — удивленно посмотрел на меня боец. — Значит, и командовать вам. А я — ефрейтор Золотинцев Андрей Никанорович, санинструктор, 209-й корпусной артиллерийский полк. И вот, товарищ лейтенант, это вам, — и положил мне на грудь кобуру и какие-то бумаги.
— Тут ваше удостоверение, мы у немцев забрали с их документами, и пистолет их старшего. Вашему-то конец пришел.
— Ну, спасибо, Андрей Никанорыч, а то я как голый без оружия.
Кривясь от боли, я достал из кобуры пистолет. Это оказался вальтер. Красивая машинка! Умеют все-таки немцы оружие делать.
— Слушай, ефрейтор, давай попробуем меня поднять, — попросил я его. — Не можете вы меня все время тащить.
— Давайте, товарищ лейтенант, только аккуратненько. Уж очень сильно вас избили. Мы когда подошли, подумали, что вас насмерть забили.
— Ладно, давай пробовать.
Было очень, очень больно, но гораздо лучше, чем я ожидал. Расхожусь. Вспомнилась родная армия, как схлестнулись после учебки с казахами, «державшими» полк. У нас тогда не «дедовщина» рулила, а «землячество». Почти так же я себя тогда чувствовал. Проковыляв в сторонку, справил малую нужду, внимательно следя за… процессом. Слава богу, крови не было! Значит, почки не отбиты. Подташнивать продолжает, но не слишком сильно. Значит, сотрясение не слишком серьезное. Вернувшись к лежанке, я прицепил на ремень кобуру с вальтером. С оружием начинаешь чувствовать себя человеком. Постепенно встали другие бойцы, посматривая в мою сторону. Ясненько. Нервирую я ребят. Лейтенант из органов — это серьезно. Я бы на их месте тоже нервничал. Ладно, надо знакомиться с бойцами и определяться с дальнейшими действиями. Если честно, то не хочу я сразу через линию фронта идти. Мне за моих поквитаться хочется. Только вот что я могу? Да ничего! Полуинвалид, мля! Придется засунуть свои хотелки и делать то, что должен, выходить отсюда как можно быстрее. А фрицам я еще попомню ребят! Кровью умоются, и не один раз! Ладно, нужно налаживать контакт с бойцами и уже потом определяться с будущим. Может, что-то нужное узнаю.