Онъ такъ сильно ударилъ рукой по столу, что подносъ зазвенѣлъ – невѣстка его въ испугѣ собрала дрожащими пальцами разныя перечницы и солонки, со звономъ разлетѣвшіяся въ разныя стороны.
– Но я далъ твоей матери слово, что въ моемъ домѣ ты ничего не услышишь объ отцѣ, – продолжалъ старый баронъ. – Что мнѣ было дѣлать? Въ противномъ случаѣ я никогда бы не увидѣлъ тебя, а безъ меня они въ своей лягушачьей норѣ сдѣлали бы изъ молодой люціановской крови настоящаго негоднаго Вольфрама. Твоему отцу я никогда не могъ дать о тебѣ извѣстій… – онъ замолчалъ, сильно взволнованный; онъ самъ не ожидалъ страшнаго внутренняго волненія, возбужденнаго въ молодомъ человѣкѣ напоминаніемъ объ>отцѣ.
Феликсъ вскочилъ и, бросившись къ говорившему, схватилъ его правую руку и порывисто прижалъ ея къ своей груди.
– Вы знаете о моемъ отцѣ? Живъ онъ? Думаетъ онъ обо мнѣ? – бормоталъ онъ, почти задыхаясь.
– Не>волнуйся, мой милый, – уговаривалъ его старый баронъ, прослезившись отъ умиленія. – Жаль, что онъ не можетъ тебя видѣть въ эту минуту – сердце у него запрыгало бы отъ радости – онъ любитъ своего сына такъ же, какъ я моего.
Онъ бросилъ на сына украдкой печальный взоръ и вздохнулъ.
– Въ юности мы были добрыми товарищами и остались такими до сего дня, – прибавилъ онъ послѣ минутнато молчанія. – Люціанъ былъ такой же кутила, такой же веселый малый, какъ и я, и въ домѣ Шиллинга чувствовалъ>себя лучше, чѣмъ у своихъ родныхъ.
Конечно, для бѣдняжки было бы лучше, еслибы онъ никогда не видалъ дома съ колоннами, а вмѣстѣ съ нимъ и ледяной сосульки, прекрасной Терезы Вольфрамъ; покидая Германію, онъ тайкомъ провелъ одну ночь у меня въ домѣ. Онъ сходилъ съ ума отъ страстнаго желанія увидать тебя и строилъ разные несбыточные планы: похитить тебя и еще Богъ знаетъ что, силой отстоять свои права; но онъ долженъ былъ убѣдиться, что съ крючкотворцами проклятаго монастырскаго гнѣзда ничего не подѣлаешь. И тогда онъ уѣхалъ, – тамъ за моремъ искалъ онъ и нашелъ новую родину. Тамъ онъ>женился на знатной испанкѣ и былъ съ ней счастливъ. Пока она была жива письма его дышали спокойствіемъ, – онъ любилъ жену и, казалось, примирился со своей судьбой, но она умерла и имъ снова овладѣла тоска по сынѣ… – Онъ остановился и съ улыбкой покачалъ головой, положивъ руку на письмо. – Страшное совпаденіе! Вчера какъ разъ пришло ко мнѣ это письмо. Люціанъ хвораетъ, какъ и я, бѣдный Лазарь, и поэтому самъ не можетъ ѣхать. Онъ настоятельно проситъ меня переговорить съ тобой о немъ и о его дѣлахъ, – да чего тутъ много толковать… ты уложишься и поѣдешь къ отцу! Теперь твоимъ отечествомъ будетъ Америка!