– Ничего, ничего!… Во-первыхъ, она не узнаетъ, а во-вторыхъ, она меня такъ любитъ, что все мнѣ проститъ… Дайте мнѣ ваше платье, дайте, я непремѣнно хочу этого!…
– Но что же я одѣну, Васенька?… Я не хочу одѣваться въ вашъ костюмъ, я боюсь бабушки…
– Я сейчасъ принесу вамъ платье, и вы четверть часа побудьте въ немъ… Сію минуту…
И не дожидаясь согласія Настеньки, Вѣра побѣжала внизъ и въ мигъ вернулась съ какимъ то капотомъ матери.
– Вотъ, одѣвайте, а мнѣ дайте ваше платье! – почти повелительно сказала она.
Той самой хотѣлось поглядѣть на „красавчика Васю“ въ дамскомъ туалетѣ, и она охотно согласилась, хотя и побаивалась, чтобъ затѣя не стала извѣстна бабушкѣ… Ольгѣ Осиповнѣ, конечно, не могла понравиться шалость внучки, и шалость эта могла быть приписана, именно, Настенькѣ.
Но Вася настаивалъ, затѣя была любопытна, оригинальна, и Настенька согласилась.
Она ушла въ корридоръ, переодѣлась тамъ и принесла свое платье Вѣрѣ.
– Одѣвайтесь, шалунъ, – сказала она, смѣясь, – но только вамъ не сладить, не одѣться…
– Слажу, не бойтесь: я часто одѣвался въ женское платье на святкахъ… Идите въ корридоръ, я васъ позову…
Волнуясь, лихорадочно торопясь, съ сверкающими глазами и часто-часто дыша, принялась Вѣра перемѣнять свой костюмъ мальчика на свойственное ей и хорошо знакомое женское платье. И это была не шутка, не капризъ это былъ.
Началось это съ шутки – вдругъ пришла такая мысль Вѣрѣ, но затѣмъ дѣвушка рѣшила воспользоваться этимъ „маскарадомъ“, какъ назвала переодѣванье Настенька, и открыть подругѣ свой полъ, открыть свою тайну.
Вѣру все время тяготилъ обманъ; не будь у нея веселой, живой и болтливой Настеньки, она, быть можетъ, давно не выдержала бы и открыла бабушкѣ „правду", нарушивъ строгіе завѣты матери. Постоянное общеніе съ бойкой Настенькою развлекало ее, оттягивало, такъ сказать, тяжелую мысль, но разъ эта мысль явилась, – Вѣра не могла противустоять ей, бросилась исполнить намѣреніе быстро, очертя голову, не спрашиваясь у разсудка, а лишь слушая сердце, которое не переносило обмана, которое желало любви не „обманной", то-есть не взятой путемъ обмана подлаго, а истинной.
– Настя любитъ меня, – думала Вѣра, быстро переодѣваясь, – такъ пусть она любитъ, именно меня, пусть она любитъ Вѣру, а не Васю… Я не хочу ее обманывать, не хочу!… Достаточно и одного обмана, обмана бабушки… To „необходимый обманъ“, говоритъ мама, – ну и пусть, пусть будетъ такъ, какъ хочетъ мама, а Настенькѣ я открою правду, я не хочу и ее обманывать… Она полюбитъ меня, какъ дѣвушку, какъ подругу, и мы будемъ дружны съ нею… Мнѣ легче будетъ, когда я буду имѣть хорошаго, милаго, вѣрнаго друга, которому все-все извѣстно… А обманывать и ее – у меня не хватаетъ больше силъ…