– И Васю возьмешь?
– Конечно, маменька… Обѣщаніе дано за насъ обѣихъ.
– Надо исполнить, коли дано, этимъ не шутятъ… Поѣзжай…
– Очень вамъ благодарна, мамаша! – низко, низко, словно послушница-монахиня, поклонилась Анна Игнатьевна.
– Поѣзжай! – повторила старуха. – Скучно мнѣ безъ Васи будетъ, привыкла я къ нему, но коли дано обѣщаніе, такъ надо ѣхать…
Старуха задумалась.
– Поѣхать развѣ и мнѣ съ вами? – спросила она.
Анна Игнатьевна чуть не до крови прикусила губы, – это ужъ совсѣмъ не входило въ ея планъ.
– Какъ думаешь, Анна? – продолжала старуха.
– Какъ вамъ угодно, маменька…
Старуха опять задумалась.
– Нѣтъ, не поѣду! – рѣшила она. – Стара стала, хвораю все, а, вѣдь, ѣхать далеко… Далеко, вѣдь?…
– He слишкомъ, маменька… До Ярославля-то хорошо по желѣзной дорогѣ, а вотъ дальше на пароходѣ… сыро, конечно, ну, и качаетъ… Тамъ еще на лошадяхъ верстъ двадцать…
– Нѣтъ, нѣтъ, не могу… Куда мнѣ свои старыя кости трясти!… Хоть бы къ Преподобному Сергію [7] Богъ привелъ съѣздить, – и то хорошо… Долго ли же ты проѣздишь?
– Нѣтъ, мамаша, недолго… Самое большое недѣлю, a то такъ и менѣе.
– Пріѣзжай поскорѣй… Денегъ, чай, надо?
– Если позволите, мамаша…
– Ha этакое дѣло дамъ… He стѣсняй Васю, – слабенькій онъ. Поѣзжай ужъ въ первомъ классѣ, корми его хорошо… Триста рублей достаточно будетъ?
– Вполнѣ, маменька…
Планъ удался, и Анна Игнатьевна ликовала.
Вечеромъ она сообщила свой планъ новому союзнику своему – Настенькѣ.
Та вся такъ и засіяла.
– Ахъ, это очень хорошо, Анна Игнатьевна! – воскликнула она.
– Да, и я такъ думаю… Пріѣдемъ съ Вѣрою въ Ярославль и она заболѣетъ тамъ…
– Заболѣетъ?
– Притворно… Я напишу объ этомъ матери письмо, и буду жить тамъ, сколько мнѣ нужно… Можно-бы и здѣсь уложить Вѣру въ постель, но, вѣдь, тутъ и докторовъ пригласятъ, и Салатинъ придетъ навѣстить „больного родственничка“, а это, конечно, невозможно…
– Да, да, конечно!… Ну, а если старуха пріѣдетъ къ „больному“ внуку… и тамъ начнетъ докторовъ къ нему звать?… Ярославль не за морями.
– He поѣдетъ, слаба она, стара, а болѣзнь будетъ не очень опасная, не смертельная, но заразительная… Поняла?
– Да…
– А если… если Ольга Осиповна умретъ здѣсь безъ васъ? – спросила она. – Старуха, дѣйствительно, слаба становится, а тутъ еще вѣсть о болѣзни любимаго „внука“, разлука съ нимъ…
Анна Игнатьевна потупилась.
– Это будетъ скверно, – сказала она. – Лучше, еслибъ она при жизни, „изъ теплыхъ рукъ“… отдала деньги „внуку“, a то канитель…
– Да, Вѣра, вѣдь, законнымъ путемъ ничего не получитъ, – суду-то вы не скажете, что она мальчикъ…
– Да… Получу только я, какъ единственная дочь… Мнѣ она, конечно, оставитъ что-нибудь, а если нѣтъ духовнаго завѣщанія, такъ и все получу.