После недолгого молчания Анна Ильинична пристально посмотрела в лицо девушке. Их глаза встретились.
— Я знаю, Каринэ, вы преданный товарищ, вот почему решаюсь посвятить вас в одну тайну.
— Благодарю за доверие. Вы не ошибетесь во мне.
— По рекомендации чешских социал-демократов вся наша нелегальная корреспонденция из России в Мюнхен и обратно идет через Прагу. В этом нам помогает пражский типографский рабочий Франтишек Модрачек. Все шло удачно, но вот уже вторую неделю от него нет вестей. Нужно срочно поехать в Прагу…
— Я могу поехать.
— Когда?
— Завтра, вечерним экспрессом.
— Это связано с немалой опасностью для вас.
— В Петропавловской крепости у меня было достаточно времени, чтобы поразмыслить на тему «быть или не быть», — две веселые ямочки заиграли на ее смуглых щеках.
— Пароль в Праге: «Мне нужна приходящая служанка. Рекомендовали Ружену Модрачек». В случае провала пришлите телеграмму такого содержания: «Мама заболела инфлюэнцей, приехать не может». Адрес для телеграммы: Кайзерштрассе, дом 53, кафе «Цум голденен Онкль», Георгу Ритмейеру. Это хозяин кафе, свой человек, он передаст. Пражский адрес: улица Смени, дом 27, подвальный этаж. Франтишек Модрачек. Явка по вторникам, ровно в семь вечера. Записывать ничего нельзя.
— Я все запомнила, — и Каринэ повторила оба адреса, фамилии, время явки.
Неожиданно раздался условный звонок.
— Никого не жду, — сохраняя хладнокровие, пожала плечами хозяйка. Она вела замкнутый образ жизни, и адрес той квартиры знали только трое: брат Анны Ильиничны, затем тот, кто прислал Каринэ с паспортом, и третий… — Третий — Одиссей. Он сейчас был в России, в тюрьме… До ее приезда из Парижа комната оплачивалась, но пустовала.
Она жестом успокоила Каринэ и вышла в коридор. Постояла там в ожидании повторного звонка, и только после этого, не ускоряя шаги, пошла открывать.
Стараясь унять волнение, Каринэ взяла со стола увесистый том. Это был роман Чарльза Диккенса «Баранби Радж» в оригинале.
Из коридора донесся приглушенный голос хозяйки:
— Одиссей!
«Одиссей?! Тот самый?» — Каринэ почувствовала, как у нее застучало в висках.
Дверь наконец открылась, и в комнату вошел человек в длинной власянице с капюшоном, опоясанный дорогой английской веревкой. В руках четки. Немолодой, но с глазами юноши, высокий, худощавый.
— Монахов в Мюнхене пока что не ловят, — скрестил он на груди крепкие, крупные руки и гордо вскинул голову.
Этот жест, эти руки, высокий лоб сразу же напомнили Каринэ Ярослава Калиновского. И профиль похож. Только у Ярослава волосы светло-русые, а у Одиссея совсем седые.