— Откажись от этой надежды. Есть вещи, с которыми ты никогда не заставишь меня согласиться, — ложь между существами, любящими друг друга. Я никогда не лгала Люсьену и имела право ждать от него того же.
Г-жа Лербье улыбнулась с видом превосходства.
— Право! Право женщины! Старая песня… Тетя Сильвестра, г-жа Амбра… Но, дитя мое, есть случаи, когда ложь делается долгом. Не смотри на меня так! У тебя вчерашние глаза. Ты меня пугаешь опять.
— Ложь — долг?
— Успокойся.
— Нет и нет. Долг, мама, — это говорить правду. И так как я собираюсь по приходе Люсьена сказать ему всю правду, то знай ее и ты. И сейчас же. Ничто больше не может устроиться, ничто. Потому что вчера вечером, расставшись с тобой, я отдалась, понимаешь, отдалась мужчине.
— О-о!..
Гроза разразилась. Г-жа Лербье, сраженная, смотрела на свою дочь с содроганием. И, вдруг выйдя из себя, угрожающе закричала:
— Ты это сделала? Ты это сделала? Ты?..
— Да, и я это повторю, если понадобится.
— Дура! Это слишком уж глупо. И с кем? Можно узнать?
— Нет.
— Почему?
— Потому, что я сама этого не знаю.
— Ты не знаешь? Ты смеешься надо мной? Отвечай! Один из наших знакомых? Нет? Тогда чужой? Первый встречный?
— Да.
— Ты лжешь или сошла с ума!
— Это правда, и я с ума не сошла.
Лербье, уничтоженная, смолкла.
Катастрофа… Она побагровела. От злости больше, чем от возмущения… Ее охватило такое бешенство, что она не могла говорить и только бормотала:
— Не… несчастная. А если у тебя будет ребенок?
Моника побледнела. Ребенок?.. От кого же? И искренно пожелала, что если так суждено, то пусть не от того негодяя. Ребенок?.. Она подумала вслух:
— Ну что ж, я его воспитаю, вот и все.
— Твоя беспечность переходит всякие границы. Ты просто идиотка. Ты…
Мадам Лербье вдруг запнулась. Ей почудился выход из положения, казавшегося безысходным. В сущности, никаких доказательств. Никаких оснований для подозрений. Только бы Моника согласилась не бравировать своей выходкой, и все останется шито-крыто. Тем более что репрессии в отношении такой натуры, как Моника, не привели бы ни к чему. Она попробовала взять лаской и убеждающе заговорила:
— Я не буду задерживаться на упреках, которые, наверно, излишни, так как ты скажешь, что все это только твое дело… Зло совершено, его нужно поправить. Ты находишь, что поступила хорошо? Пусть. Ты судишь согласно твоей морали? Прекрасно. Хочешь, чтобы твоя старая, любящая мама, несмотря на причиненные тобой огорчения, дала тебе разумный совет? Сохрани про себя тайну этого эксцесса. Говоря тебе, что бывают случаи, когда ложь становится долгом, я никогда не думала, что ты так скоро дашь мне подтверждение моим словам. Если ты это расскажешь всему миру, как это собираешься сделать, ты будешь падшая, опозоренная, и мы с тобой вместе. Не считая к тому же глупого положения. Наоборот, если ты будешь молчать, никому не известное и никем не замеченное несчастье поправимо.