За неделю отряды партизанской Армии полностью освободили от фашистов прилегающую к железнодорожной ветке территорию. В том числе райцентр Понятичи и старые заводские поселки — Бытошь, Старь, Ивот с прилегающими селами. Это не было стремительным «набегом», партизаны аккуратно обкладывали гарнизоны, обрезали связь, а затем решительным штурмом брали населенные пункты. В результате — на территории в десятки квадратных километров в глубоком тылу врага восстанавливалась государственная власть, открывались школы, дома культуры, заработали некоторые предприятия, и даже издавалась газета «Партизанская правда». И все это — при многократном превосходстве немцев в людях и технике, при отсутствии у партизанских соединений тяжелого вооружения и авиации. В обороне «партизанской республики» заметную роль играли два импровизированных бронепоезда, с двумя гаубицами и двумя зенитками «Ахт-ахт». Первый был передан из Силура, второй собрали сами из отремонтированных вагонов и платформ. Эти же бронепоезда использовались для перемещения своих сил внутри освобожденного района и для перевозок снаряжения, боеприпасов, продуктов питания.
Благоприятствовало партизанам географическое положение. Немногочисленные дороги и тропы, ведущие в партизанскую республику, были плотно заминированы и находились под усиленным контролем застав и наблюдательных постов. О прочих направлениях позаботилась сама природа: из-за топких болот границу невозможно пересечь ни техникой, ни даже пехотой. Но Залогин на этом не успокоился: раскинутая сеть агентурной разведки стала приносить свои плоды, особенно после проникновения агентов в немецкие учреждения. Тут были разные люди — и молоковоз, собирающий молоко из сел для маслозавода, и полицейские, и даже некоторые старосты сел, включая бургомистра Вилейки, расположенного недалеко от Молодечно.
Торжок, 17 сентября 1237 года (вересень 6746 год)
Промзона под Торжком разрасталась. Афанасьев щедрой рукой распределял переселенцам по 6–8–10 соток под жилье в пределах рабочего поселка, ссужал подъемные и народ строился. Лес, попавший на участки, безжалостно выкорчевывался, деревья прямиком шли на лесопилку — обрезались корни, ветки, сортировались и под навес: на просушку до следующего года. Крупные ветви, корявые стволы, пни — складировались отдельно, в дальнейшем они будут переработаны на рейки, бруски, дощечки — для окон, рам, ящиков на стеклозавод. И даже опилки уйдут в дело — на бумагу, стружки — как наполнитель ящиков с хрупкой продукцией стекольного завода. Местные даже жаловались — совсем ничего не остается на дрова.