— Господи, дай мне сил!..
***
Весна в Сестрорецк пришла так резко, что многие просто-таки опоздали ее встретить. Еще утром они шли на работу по серому, ноздревато-рыхлому снежку, в обед радовались яркому солнышку — а обратно домой пришлось плюхать по моментально образовавшимся лужам, жидкой грязи и прочим весенним радостям. И ведь действительно радовались! Тому, что Хозяин еще прошлым летом приказал отсыпать единственную дорогу из поселка на фабрику гравием и прочей каменной мелочью. Если бы не это… Мастеровые-"старожилы" прекрасно помнили, как липкая глинистая земля, взбитая множеством ног в вязкую сметанообразную массу, с неимоверной легкостью засасывала в себя их сапоги и ботинки. А вот отпускала неохотно, зачастую оставляя себе на память подметки и каблуки. Чуть лучше обстояло дело с передвижением у начальствующего состава фабрики — их жалование вполне позволяло кататься на экипаже, как на работу, так и с нее. И совсем хорошо было фабричной верхушке: если поселковую дорогу укрепили только гравием, то путь от проходной до закрытого коттеджного поселка выложили полноценной брусчаткой. Причем так хитро, что, к примеру, снег с нее сдувался ветром. А вода или впитывалась, или скатывалась на обочины. Против жидкой грязи, конечно, средств не было, но и она на дороге почти отсутствовала — все же людей в поселке проживало очень мало, едва-едва полная сотня наберется. В отличие от фабричного поселка, который распирало прямо как на дрожжах. Каждый день у заводской управы толклись и кучковались люди, приехавшие попытать счастья. Крестьяне, оголодавшие за зиму до такого состояния, что решились оставить привычный уклад жизни и свою землю — уж лучше сорваться в полную неизвестность, чем гарантированно помереть на пороге родной избы. Мастеровые, прибывшие в поисках лучшей жизни из Питера, Тулы, и даже Москвы — слухи о Сестрорецкой фабрике, конечно же, врали, но вдруг все-таки не во всем?
В некотором отдалении от управы жались друг к другу молодые девушки и женщины, так же набравшиеся смелости попытать своего счастья. Объединяли их, незнакомых до сего дня друг с другом, сразу два обстоятельства: во-первых, все они пришли из окрестных сел и деревенек, а во-вторых, никому они там особо и не были нужны. Бесправные сироты, молодые вдовы… Короче, лишние рты, от которых пользы — чуть, а кормить надо каждый день.
— Плохо.
Сонин, уже полчаса зачитывающий свой ежемесячный доклад по фабрике, и вполне обоснованно подозревающий, что его прекрасно слышат, но при этом абсолютно не слушают, замолк на полуслове и встрепенулся.